Но кто же знал, что норы грабить уже поздно. За эти дни крысы, будто по команде, сожрали все свои припасы. До самого вечера Сянь-е водил слепого пса по горам, они обошли семь склонов, раскопали тридцать одну нору, у старика от усталости ломило кости, но ему удалось накопать всего восемь лянов кукурузы. На закате вдоль западной гряды тлело кроваво-алое зарево, а стебель кукурузы с протяжным вздохом расправил свернувшиеся за день листья, Сянь-е оглядел неполную чашку зерен вперемешку с пометом и понял, что крысы на хребте объявили им со Слепышом войну.
Куда же они перепрятали свои запасы, гадал Сянь-е.
Будь вы хоть семи пядей во лбу, думал старик, все равно Сянь-е вам не обхитрить.
Той ночью старик со Слепышом отправились на дальние поля, надеясь услышать там крысиную возню. За ночь они обошли три склона, но все это время в ушах звенела одна пустота: ни писка, ни шороха. С рассветом Сянь-е и Слепыш повернули назад. Слепыш, спрашивал старик, может, крысы ушли с хребта? И куда они ушли? Там, куда они ушли, должно быть зерно, так что нам нужно их разыскать. Настырное солнце лезло псу прямо в пустые глазницы, и Слепыш отвернул морду, укрываясь от его лучей. Он не слышал слов старика.
Сянь-е не унимался: может, крысы спрятались и замышляют недоброе?
Пес остановился и повел мордой, ловя шаги хозяина.
Они вернулись к навесу, осмотрели кукурузный стебель, который был толщиной уже с детскую ручку, и Сянь-е собрался в деревню отжимать тюфяк. Вскинул на плечо коромысло и свистнул Слепыша, но пес улегся возле лежанки и не двинулся с места. Эй, пошли, сказал старик, сходим в деревню, посмотрим, у кого поселились деревенские крысы. Где они поселились, там и надо искать зерно. Тогда только Слепыш встал и пошел за хозяином. Но кроме двух дохлых крысят, которых старик выловил из колодца, во всей деревне им не встретилось даже крысиной тени, крыс не было ни на улицах, ни в переулках, ни во дворах за взломанными воротами. Отжав с тюфяка едва ли полведра воды, Сянь-е возвращался на поле, когда небо и земля содрогнулись. До навеса оставалось чуть больше одного ли, как вдруг Слепыш забеспокоился, заскулил, его вой расплывался по воздуху неровными зеленовато-лиловыми пятнами с запахом застоявшейся крови. Сянь-е ускорил шаг. Вот они одолели подъем, впереди раскинулся склон горы Балибань, и вдруг пес замолчал. Словно полоумный, Слепыш стрелой бросился к полю, несколько раз его лапы опускались так близко к краю тропы, что он едва не сорвался в пропасть. Солнечный свет трескался под тяжелыми ударами его лап и бледно звенел, как звенит лопнувшая от жара стеклянная бутылка. И бешеный лай пса летел, едва поспевая за сбивчивыми шагами, и расплескивался по полям алыми брызгами.