В одном трактире, где они остановились на ночь, появился израненный мужчина с маленьким мальчиком на руках. В лесу на их карету напали грабители. Из последних сил отец сумел донести ребенка до жилья и прежде, чем свалиться без чувств, умолял помочь оставшимся там, на дороге, жене и старшему сыну. Без лишних слов Элайя остановил кровь и обработал раны незнакомца, а потом, оставив его и его ребенка на попечение любимой и трактирщиц, ускакал в ночь с сыном хозяина.
То ли от потрясения, то ли от неожиданной активности у Доротеи начались схватки. Она запаниковала, так как знала, что младенец лежит неправильно и муж этим очень обеспокоен. Схватки продолжались, все усиливаясь, почти без перерыва, а Элайи еще не было. Пожилая мать и жена хозяина ничего не смогли поделать. И когда врач вошел в комнату, обе заплаканные женщины молились о только что отошедшей на небеса роженице и так и не увидевшем свет ребенке.
Элайя упал на колени перед телом мертвой жены и затих. Боль была настолько невыносимой, что не хватало слез. На бледных остывающих щеках любимой все еще блестели бисеринки пота, но лицо уже приобрело умиротворенное и благоговейно спокойное выражение, подобающее встрече с Всевышним.
Вдруг под рукой что-то толкнулось. Элайя вздрогнул и прижался ухом к твердому животу Дори. Еле слышно и часто-часто в нем все еще билось маленькое сердечко, которое уже не могло получить от матери никакой помощи. Не помня себя, бледный до синевы, взлохмаченный, в коричневой корке чужой запекшейся крови, страшный, как сам сатана, врач ринулся к столу с остатками обеда.
Схватив нож, на глазах онемевших от ужаса женщин он очень быстро и четко сделал длинный поперечный разрез на большом животе. С глухим стуком на пол рухнула без чувств молодая трактирщица, а ее шустрая свекровь, громыхая деревянными башмаками, ринулась на кухню за водой и полотенцами. Через час обе бедные женщины, как заводные, метались между умирающими жертвами бандитов, их маленьким сыном и слабо дышащим новорожденным.
Элайя уже зашил чрево любимой суровыми нитками, обмыл тело от крови и пота, переодел в единственное, очень красивое, оставшееся от прошлой жизни платье, которое Доротея так берегла, чтобы предстать в нем перед родителями супруга.