Случайно упавший взгляд на расплющенную морду жуткого Кадавра – гротескно искаженное человеческое лицо, принадлежащее некогда всегда веселому и никогда не унывающему унтерштурмфюреру [8] СС Гансу Пфальцману, заставил Медика вздрогнуть от омерзения и жалости к такой вот несправедливой судьбе бывшего сослуживца. Но что поделать – процветание и благополучие Рейха достойно принесения и таких вот, совсем нелицеприятных, жертв.
[8] Унтерштурмфюрер (нем. Untersturmführer, cок. Ustuf) – звание в СА и СС, соответствовало званию лейтенанта в немецкой армии (вермахте).
Глубоко вздохнув, Кёлер медленно выпустил парящий на морозе воздух из ноздрей, пытаясь погасить предательскую дрожь, поселившуюся в руках. Что и говорить, для себя он не хотел бы такой доли, какая выпала его погибшим сослуживцам, а особенно Пфальцману. Наконец успокоившись, Ганс забрался на обледеневший панцирь Кадавра и принялся за осмотр пленников. Состояние обоих оставляло желать лучшего – их хоть и замотали во всяческое тряпье, оставшееся от погибших бойцов, как русских так и сослуживцев, но отсутствие движения на холоде и блокирование кровообращения впившимися в тела крепкими путами, могло их вскоре доконать… Если, конечно, не приложить усилий. Ложиться самому под Ритуальный нож Роберту абсолютно не хотелось, так же, как и представлять на этом месте своих верных сослуживцев и друзей по отряду.
Перво-наперво Медик проверил состояние старшего лейтенанта, того самого, у которого он вот уже который день выкачивал Прану, чтобы поддерживать в рабочем состоянии абсолютно расклеившегося в этих чертовых русских горах герра коммандера. Первоначальный выбор реципиента был относительно прост – старший лейтенант выглядел куда крепче и здоровее своего, более молодого собрата по несчастью. И при должной сноровке, аккуратности и умении Медика работать с растворенной в пространстве Силой, мог спокойно дожить до места дислокации. Однако постоянное откачивание Жизненной Энергии ему на пользу, конечно, не шло, и пленник все явственнее слабел час от часа.
Посмотрев на его бледное, без единой искорки жизни, да еще и основательно обмороженное лицо, Медик положил ладонь на его холодный лоб. Диагностика не заняла много времени – Ганс последнее время только и делал, что следил, чтобы эта Russisches Schwein [9] не отошла в мир иной раньше времени.