– Ха-ха, – меланхолично отзываюсь я.
Таня откидывает на дуршлаг отварную брокколи, выкладывает в тарелку, поливает оливковым маслом, посыпает сыром. У меня урчит в желудке. Танька вздыхает и делает ещё одну порцию для меня.
– Насть… найти мужчину на ночь не проблема. В конце концов, есть банки донорской спермы…
– Веришь, нет, но мне хочется знать, от кого я ребёнка рожаю.
– Стас…
– Таня!
Мы снова замолчали. У потолка лениво жужжала муха. Ненавижу мух, истребляю их, но с этой сражаться не буду – она Танькина. Пусть сама мучается. Мы сосредоточенно ели, Тотошка увлечённо играл содержимым тарелки. Тане придётся снова уговаривать его поесть.
– Смотри, какая красивая брокколи, – включилась она. – Похожа на огромное дерево! А Тотошка великан! Мы же сможем съесть это дерево?
Тотошка закрыл рот и упрямо затряс головой. Не хотел он никаких деревьев. И разговаривать не хотел. Таня не волновалась – все же два года только. Ещё залопочет. А он… вдруг ткнул в Таньку пальцем и громко и отчётливо сказал:
– Мама!
Танька охнула. Да и я тоже.
– Не говори так, милый! Я чужая, чужая тётя!
– Мама! – Тотошка был очень упрям.
– Меня уволят, – простонала Танька.
Я погладила её по волосам. Может, не уволят. Может, не заметят даже. Не так уж они своим сыном и интересуются. И поневоле испытала острый приступ зависти, несмотря на то, что Тотошка подруге чужой.
Танька успокоилась. Ловко всунула в приоткрытый детский ротик кусочек зелёного овоща.
– Тогда перебери своих бывших. Проверенные уже мужики…. Попользуешься разок, может, не обидятся.
– А, – отмахнулась я. – Мужчина должен быть идеальным, а среди моих бывших такие не водится.
– Иди уже, – рассердилась Таня, – ты заражаешь Тотошку пессимизмом – смотри, какой печальный стал.
– Он просто жрать не хочет, – сказала я, но послушно ушла.
Выкатила свой велосипед. Сунула в уши наушники. Посмотрела на экран – восемь утра только, а столько переделала дел! Моя новая жизнь на меня отлично влияет. В наушниках популярная донельзя песня про незабудки. Незабудки мне никто не дарил, но подпеть – точнее, подвыть – я всегда готова. Быть дурочкой вообще здорово – столько всего прощают.
Велосипед, успевший отдохнуть, не хотел слушать хозяйской руки.
– Потерпи немножко, – попросила я, не расслышав за незабудками своего голоса. – Скоро выходной.