– Охтыжбожежмой! – охнула Люся.
А Нюра заплакала.
Парни принялись растерянно комментировать, а я посмотрел на Клару.
Она стояла практически с бесстрастным выражением лица, лишь в глазах промелькнуло мрачное торжество. И я так и не понял, к чему это.
– Генка, я ты точно видел, что он мёртв? – спросил Жорж. – Может, он просто ранен? Или без сознания?
Ответить я не успел, потому что в этот момент Моня воскликнул:
– Генка, гля на Клару!
Я обернулся и увидел, как из-под наброшенного домашнего халата, одна пола которого внизу чуть разошлась, показался край шерстяного платья, в котором она обычно ходила на улицу или по делам.
– И на обувь её глянь! – не унимался Моня.
Я глянул: на ногах у неё были чёрные ботинки. Заляпанные свежей рыжей грязью ботинки.
– Угу, – пробормотал я.
– Что угу?! – возмутились агитбригадовцы.
– Рассказывай давай!
Пришлось подробно рассказать всю версию, как и то, что Гудков отправил меня под домашний арест.
– Ну так ты должен сказать об этом Семёну, – покачала головой Нюра, подошла к двери Бывалова и постучала в дверь.
В ответ – тишина.
– Семён! – уже громче стукнула Нюра.
Тишина.
– Его нет дома, – удивилась Люся.
– И куда это он на ночь глядя ушел? – поморщился Жорж.
– Так, а Гришка хоть на месте? – спросил Зёзик.
– Сейчас схожу гляну, – ответил Жорж и спустился вниз.
Гришкина квартира находилась на первом этаже.
Оттуда послышался стук в дверь (словно носорог со всей дури долбился, не услышать было нельзя), затем раздались встревоженные голоса.
– Гришка на месте, – выдохнула Люся.
Оказалось, что мы все, включая и меня, стоим, затаив дыхание и прислушиваемся к звукам снизу.
– Получается, что нет только Семёна, – констатировал Зёзик.
– И Гудкова, – сказала Нюра.
– Гудков в ресторане, – ответила Люся и переспросила у меня, – он там остался?
– Да, он даёт показания.
– Генка! Вот ты не можешь без приключений! Давай рассказывай! – по лестнице поднялись Жорж с Гришкой.
И, конечно же, Гришка тоже прицепился ко мне с расспросами. Он был заспанным (предыдущая ночь с блондинкой явно не прошла бесследно) и оттого особо злым.
Пришлось рассказывать заново.
– Всё, я иду спать! – наконец не выдержал я, когда молоть языком совсем устал.
– Нет! Никто никуда не идёт! Давайте не будем расходиться, товарищи! – возмутилась Нюра.
– Мы должны держаться все вместе! – с чуть истерическими нотками поддержала её Люся.