Он шёл с палкой и не останавливаясь чертил ей одну линию, совпадающую с направлением его пути. Песка особо и не было, пляж из себя представлял смесь целых ракушек и их осколков. Думая о том, что в Ейске не так здорово, как ему говорили родители, мальчик продолжал свой загадочный ритуал, понятный только ему. Вдруг, со стороны веранды к нему подошёл взрослый. Это был его отец.
– Женя, ты куда так отошёл? – ласково спросил он, держа в руках пластиковый стакан пива.
Мальчик молча смотрел на отца. Тот так же молча улыбался. Неловкая пауза закончилась, когда отец перевёл взгляд на небо.
– Смотри, как сегодня красиво! – сказал он, садясь на колени и кладя руку на плечо. Женя посмотрел наверх. Сверху на него смотрела полная луна и жемчужный каскад на бесконечном тёмном полотне. Отец показал пальцем.
– Это Юпитер! – сказал он, показывая на какую-то случайную звезду.
– А это что? – Женя буквально тыкнул в небо, сам не до конца понимая куда именно.
– Это Сириус! – сказал отец, показывая на другую звезду.
– Вау! – воскликнул мальчик и сразу же показал на другую звезду. Так они просидели, пока у отца не кончилось пиво в стакане и тот не отвёл сына на веранду.
Тряска, толчок и скрип утвердили прибытие. Всё зашипело – это уравнивались давления, которые почему-то отличались. Мне показалось, что мою голову изнутри раздувало, как шар, впрочем, всё было, как на тренировках и на моей работе на МКС. Верхняя часть подобия шлюпки съехала назад, открывая передо мной приемный сектор базы.
Я медленно поднялся. Голова немного кружилась, а в горле был кислотный привкус, из-за него я высунул язык и покашлял. База была освещена в мягко-зеленом цвете. Воздух был наполнен запахом стерилизующего геля. От него по началу щекотало ноздри. Я прошёл внутрь по коридору – первоочередной задачей было отправить послание на Землю и уточнить дату прибытия оставшейся команды.
Мне приходилось идти по узким тускло-зеленым коридорам, пока в моём животе урчало. Было ощущение, что зов голода эхом отдавался по всей станции. Я решил зайти в буфетную. На полпути к главному залу свернул в узкий поворот и сразу же оказался в буфетной. Она представляла из себя комнату средних размеров с большим аппаратом вдоль стены. На нём были разные счётчики и каждые 20 см из него торчали подписанные краники.