– Так он же приходить на кружок не станет.
– Ну и отлично! Вам же спокойнее. Поверьте, Маркушев на уроке – источник львиной доли проблем.
– Но… какой тогда смысл? Не понимаю.
– Какая же вы молоденькая еще… – нежно улыбнулась Мария Степановна. – Наивная. Ну посудите сами. По документам мы меры приняли? Приняли. Ученика в учебно-воспитательный процесс вовлекли? Вовлекли. Значит, адекватную реакцию продемонстрировали. А что эффекта она не дала – ну да, такое случается. Даже лекарства не всегда на болезнь действуют. Но бланк назначений для пациента заполнить-то все равно надо.
– Вон оно как… – задумчиво протянула Дина. – Никогда не смотрела на проблему под таким углом.
– И очень зря. Как говаривал мой покойный муж, чем больше бумаги, тем чище жопа. А Павел Архипович, между прочим, умнейшим человеком был. На лесопилке заведующим производственной частью работал.
Вторник сменился средой, среда – четвергом, а вслед за ними наступила пятница. Дни скользили друг за другом, гладкие и одинаковые, как бусины на нитке. Утром Дина отпирала библиотеку и ныряла в душный, пропахший пылью и плесенью сумрак, как в темный прохладный бассейн. Заварив растворимый кофе, она лениво перебирала бланки отчетности и раскладывала по местам сваленные стопками у стены книги, но по большей части просто читала, наугад раскрывая пожелтевшие, исчерканные выцветшими чернилами страницы. На большой перемене в библиотеку заглядывала Мария Степановна, бережно придерживая у груди тарелку с шанежками. В первый день это были шанежки с картошкой, во второй – с творогом и черемшой, в пятницу – с грибами и яйцами. Дина снова заваривала кофе, выставляла на стол вазочку с шоколадными конфетами и погружалась в глубины местных шокирующих новостей – кассирша Лидка из продуктового закрутила новый роман, яйца на рынке подорожали на пять рублей, а в магазине – на три, Зинка Скорошиха вечером видела за забором волков. Может быть, конечно, собак, кто же их в темноте разберет – но может быть, и волков. Поэтому в сумочке обязательно нужно носить громкий свисток и перцовый баллончик.
Дина охала, хмурилась, сочувственно кивала – и чувствовала, что проваливается в какой-то заплесневелый день сурка, в котором понедельник отличается от пятницы только начинкой шанежек.
– Господи, ну наконец-то! – приветствовала Дина лейтенанта Сумарокова, широко распахнув перед ним дверь.