На его лицо набегает тень. Мне больно видеть, как он мучается, но заговорить об этом значит разрушить прекрасный вечер. Рома не тот человек, который сможет воспользоваться влюбленной дурочкой, сейчас я понимаю это как никогда ясно. Значит нужно отвлечь его от дурных мыслей, но еще раньше около нас останавливается роскошная иномарка службы такси. Мой мужчина галантно открывает передо мной дверь и помогает с удобством устроиться в кожаном салоне, прежде чем сесть рядом.
Машина мягко трогается с места под негромкие звуки незнакомой мне классической музыки. Водитель даже не смотрит на нас, а рука Ромы скользит по моему бедру, забираясь под подол юбки. Его прикосновения обжигают меня, и приличной девочки следовало бы прекратить эти поползновения, но я могу только раздвинуть ноги пошире, позволяя ему все, что угодно.
Он негромко матерится, пока поглаживает нежную кожу на внутренней стороне бедра подбираясь к откровенно мокрым трусикам, но замирает практически на самой границе. Я тихо всхлипываю, надеясь без слов намекнуть на то, чтобы его пальцы двигались дальше, но внезапно оказываюсь сидящей верхом на его коленях.
Это уже совсем не похоже на поцелуй. Скорее его язык откровенно и пошло трахает мой рот, потому что у меня нет других слов, чтобы описать это безумство. Я покорно позволяю ему любые вольности, да и как можно протестовать, если каменный член через несколько слоев ткани умопомрачительно елозит прямо по клитору.
Где-то на периферии сознания проскальзывает мысль, что у Ромы скоро появится безобразное мокрое пятно в паху, настолько много из меня сочится влаги, но перестать елозить выше моих сил.
Он чувствует, как мое напряжение закручивается стальной пружиной и ненадолго отрывается от моих губ. Мужчина шепчет мне на ухо сладкие пошлости о том, как обязательно попробует меня на вкус, как ему нравится моя отзывчивость и что запах моего возбуждения сносит ему все контроль к чертям собачьим. И эти грязные словечки вместе с давлением члена на клитор доводят меня до взрыва.
Я первый раз кончаю от мужских ласк. Кончаю на заднем сидение такси, понимая, что водитель может в зеркало наблюдать за моей распущенностью, но это чувство настолько меня пьянит, что мне откровенно плевать на невольного зрителя.
Есть только Рома и я, а остальной мир где-то далеко позади.