Сегодня особенно трудный вторник,
Авиабомбы и артналёт.
К штурму готовится враг повторно,
При первом штурме он в поле лёг.
Два офицера потеряны нами
И девять потеряно рядовых,
Раненых крепко стянули бинтами,
В окопы спрятав среди живых.
В копоти лица, в пыли гимнастёрки,
Вымотал многих минувший бой,
И слышно среди бойцов негромкий
Идёт разговор под снарядов вой.
«Сашка-то, видел? Крепкий парнишка,
Всё делает так, как его научил.
Одиннадцать лет ведь, совсем мальчишка,
А не испугался и не забыл.»
«Я утром его направил сегодня
В штаб тыла с докладом, чтоб бой переждал.
А он доложил и вернулся, негодник,
И в самое пекло с нами попал.»
Сильней затянувшись трофейной махоркой,
Взглянул старшина на сидящих солдат,
Продолжил по-прежнему также негромко:
«А Сашка-то нынче родился, ребят.»
«Да ну!»
«Именины?»
«Что ж ты, Иваныч,
Заранее, что ли, не мог рассказать?»
«Шустрый он больно, смешал мои планы.
Отбили бы фрицев, потом поздравлять.
Но, раз уж он здесь, предлагаю не мешкать,
Я справил ему на размер сапоги
И прочую форму справил, конечно.
Доронин Семён, мальца позови».
Семён по окопу пошёл пригибаясь,
Туда, где стоял пулемётный расчёт.
Он думал о том, про себя улыбаясь,
Как именинника позовёт.
В кармане Семёна гармошка губная,
В тряпицу завёрнутый шоколад,
Он шёл по окопу, уже предвкушая,
Как с формой и эти подарки вручат.
Сашка-то парень весёлый и звонкий,
Прибился к ним месяцев пять тому
Возле заброшенного посёлка,
В котором пришлось выживать ему.
Рёбра его торчали наружу,
Когда его принялись отмывать,
Но было сквозь грязь видно чистую душу,
Которую к сердцу хотелось прижать.
Напомнил он многим о дальних семьях,
И лёгкая, видно, у Сашки рука,
Раз командир, сквозь поток донесений,
Сказал: «Зачисляем как сына полка!»
Бойцы оживились, их лица ожили,
Смеялись и баловали мальца,
И про войну меж собой говорили:
Не может никак она быть без конца.
Сашку приставили к кашевару,
Был Сашка, а стал рядовой Кузнецов,
Он отвечал за устойчивость жара,
Обед чтобы вовремя был готов.
В разведку сходил он, под видом подпаска