Мои приятели устроили вечеринку в общежитии, чтобы достойно встретить так ожидаемый всеми двухтысячный год. По коридорам сновали толпы студентов навеселе, а вахтеры делали вид, что так и должно быть. Я сидел в углу и вяло жевал соленый арахис, разглядывая шумную публику, когда вдруг увидел ее: ту самую девушку, которую однажды встретил в коридоре факультета и до сих пор не мог забыть. Из ее старых кед нелепо выглядывали короткие белые носки, и это почему-то тронуло меня. Она постоянно проводила рукой по длинным волосам, и мне безудержно захотелось тоже прикоснуться к ним. Через какое-то время толпа оживилась, раздались крики: «Десять, девять, восемь, семь, шесть… Ураааа! Миллениум!», – и все начали по традиции целовать друг друга. Я не успел опомниться, как прямо передо мной возникло ее лицо, и она широко улыбнулась мне, звонко чмокая в обе щеки. Видимо, я был до того растерян, что это рассмешило ее.
– Не бойся, я не кусаюсь, – с английским акцентом сказала она.
– Я не боюсь, я так, просто… – я запнулся.
– Лорен, – она протянула мне руку.
– Поль, очень приятно.
Мы проговорили всю ночь, и, казалось, общие темы никогда не закончатся. Всего через несколько часов после знакомства у меня было впечатление, что мы знали друг друга много лет. А когда мы вышли на общий балкон встречать рассвет, она поцеловала меня, взяла за руку и молча повела к лифту.
Она привела меня в маленькую комнату с аккуратно заправленной кроватью и письменным столом без единой пылинки, закрыла дверь, сняла футболку и обняла меня. Яркое утреннее солнце резало глаза. От той хрупкой незнакомки, которую мне, словно котенка, хотелось обнять в коридоре университета, не осталось и следа. Впервые за много лет я почувствовал себя счастливым.
Восемнадцать лет спустя я смотрел на нее и понимал, что она практически не изменилась.
– Извини, что сорвался, – выдавил я из себя.
В ответ она лишь искоса глянула в мою сторону и снова погрузилась в чтение. Я помедлил и предпринял вторую попытку к примирению:
– Я просто очень устал за последнее время, – Лорен продолжала игнорировать меня. – Ты же знаешь, что я горжусь тобой. Я понимаю, что ты вкладываешь всю душу в свою деятельность, и меня это всегда в тебе восхищало…
– Что тебе надо, Поль? Зачем ты поешь мне дифирамбы? Выкладывай напрямую.