Время, казалось, замерло, будто бы специально, чтобы ещё сильнее потрепать нервы. Где-то в мглистой вышине летели снаряды.
Прижав плотно ладони к ушам, Марк сидел не шевелясь, поджав колени к подбородку и уставившись в одну точку. Свет то тускнел, то вновь разгорался. Виднелись какие-то расплывчатые силуэты людей, бежавших по траншее. Движения их были медленными и прерывистыми так, как бы у жизни не хватало кадров на то, чтобы выстроить полную картину происходящего.
Через несколько долгих изнурительных секунд, которые показались Марку целой вечностью, совсем рядом прогремела череда взрывов, с такой силой сотрясая землю так, что на голову дождём стали падать с бруствера мешки с песком, куски колючей проволоки, камни.
Казалось, раскалённые снаряды гулко выли над головой, будто стая матёрых волков, которые неслись, чтобы вонзить в яремную вену жертвы свои острые клыки. Багровые всполохи окрасили туман, словно зарево рассвета. Но, увы, это не был рассвет – это был закат сотен безликих жизней, которые были положены мёртвыми рельсами на пути у только еще набирающего скорость паровоза с красным знаменем.
Взрыв, ещё один и ещё. Нечеловеческие крики. Едкий дым вперемешку с песком чёрным занавесом заволок всё вокруг, забивая и без того затрудненное дыхание, резал глаза. От всего этого в голове творилась полная неразбериха. Марку казалось, что этот ад уже никогда не кончится. Ухватившись за винтовку, он хотел встать, но внезапно прогремел ещё один взрыв, который отбросил его куда-то в сторону, будто тряпичную куклу.
Удар в голову отключил сознание.
***
– Сынок, сынок Что с тобой? – будто откуда-то из глубины, эхом донесся мягкий, чуть дрожащий женский голос, – Боже, почему ты не реагируешь?
В течение некоторого времени, Марк лежал неподвижно, не осмеливаясь открыть глаза. В его голове всё ещё рвались снаряды, вздымая вверх целые фонтаны брызг грязи, песка, камней, трещали падающие бревенчатые настилы, слышались жуткие вопли. Сознание крутило эти звуки по кругу. Вместе с тем откуда-то доносился знакомый, мелодичный голос.
– Мрак, Марк, очнись…
– Мама, перестань, пожалуйста, теребить меня… Со мной всё в порядке, – вяло произнес Марк, с трудом приподнимая отяжелевшие веки.
Первое, что он увидел в какой-то расплывчатой сизой дымке, которая потихоньку растворялась в воздухе, было побледневшее лицо мамы, Екатерины Евгеньевны, которая сидела возле него на постели.