Даурен обладал лишним весом и сильной отдышкой. Он мало двигался и постоянно что-то ел. В момент принятия пищи Даурен был совершенно отрешен от реальности. Между перекусами он вертел головой по сторонам и внимательно изучал одноклассников, как будто выискивая нечто для себя смешное, а после, найдя это, громко и злобно смеялся. Луппе старался не обращать на его колкости внимания и всячески избегал любых контактов с ним. Вот и теперь, заметив его взгляд на себе, Луппе отвернулся и, прибавив шаг, быстро пошел в сторону школы.
В кабинете заведующего сельским клубом в это утро шли жаркие баталии.
– Ну нет у меня цимбалиста! Нету! – голосил Иван Петрович и тряс себя за грудки, как будто хотел вывернуть душу наизнанку.
Над ним сурово возвышался председатель колхоза Иван Павлович. У него под мышкой была красная папка, которая особым образом подчеркивала важность «общего» дела. Медленно стащив с головы белый картуз, он потряс им прямо перед носом завклубом, а затем, заикаясь, произнес:
– Ты-ы м-мне-е н-не-е-е г-гов-вори н-ни-ич-чего. Т-ты-ы лу-учше в-в-в райс-совете э-это с-с-скажи.
После этого он раздраженно бросил папку и головной убор на стол, достал из-за пазухи пачку папирос и, засунув одну из них себе в рот, стал нервно чиркать промокшими спичками. Иван Павлович всегда нервничал, когда звонили из районной администрации, а когда он нервничал, то начинал жутко заикаться.
В конце концов спичка вспыхнула, и он затянулся горьковатым терпким дымом. Подойдя к окну, за которым во всю поливал осенний дождь, Иван Павлович уставился на улицу.
Петрович положил локти на стол и, взявшись за волосы, попеременно поглядывал то на красную папку, то на силуэт председателя. После двухминутной паузы Иван Павлович нарушил молчание.
– Т-ты-ы в-вот чего. В-возьми из ш-школы кого-н-н-нибудь и н-н-науч-чи.
– Да как же я научу?! – взмолился Петрович. – Я ж не музыкант!
– Так н-н-найди м-м-музыканта! – рявкнул Иван Павлович и, повернувшись вполоборота, одарил Петровича недобрым взглядом.
– С-с-са… С-са-а… С-самоучитель в-в-возьми в биб… либ… вби… бли… в библи-и… Возьми в-в общем!
Затем он подошел к столу и затушил в большой хрустальной пепельнице папиросу. Проникновенно взглянув в глаза Петровича, он сгреб со стола папку и натянул на голову картуз.
– Н-н-неделя! – грозно произнес он и потряс указательным пальцем. – Н-неделя, – повторил он и, громко стуча сапогами, вышел из кабинета.