– Ой нет, вы что, я столько лет даже покупного молока не пила, какое тут домашнее. Наша конная прогулка сегодня может закончиться в туалете, – пошутила я.
– Ну что вы, попробуйте, всё будет хорошо, это же домашнее молоко, у нас такие чистые ухоженные коровки, попробуйте! – мягко настаивала кухонная рабочая, с удивительной теплотой глядя в глаза. Что-то екнуло внутри и я согласилась лишь на полчашечки – не хотела расстраивать сердечную женщину.
Она побежала куда-то черезчур торопливо, словно боялась, что я передумаю. Но я ждала. И почему-то волновалась, оправдывая это тем, что мой желудок может не справиться. Но это было что-то другое.
Молоко мне подали в старомодной чашке из прошловекового чешского сервиза. Как только я взяла ее в руки, вместе с давно забытым ощущением тепла нагретого молоком фарфора в меня хлынули старательно спрятанные чувства из прошлого. Мой муж смотрел и улыбался:
– Ну, давай, я точно не буду.
Я сделала первый глоток – из глаз брызнули слезы и полились уже неудержимым потоком. Всё-всё детство заговорило, запело, зацвело внутри. Бабушка заулыбалась, вернувшись ко мне через долгие-долгие годы. Она смотрела на меня добрыми глазами этой женщины. Та стояла у стола и держала пальцы переплетенными: казалось, она едва сдерживается, чтобы не погладить меня по голове. Я верила… Нет, знала – с ней моя бабушка пришла ко мне ненадолго, оторвавшись от своих небесных дел, чтобы посмотреть, как ее внучка пьет парное молоко и безудержно плачет. Хотя нет, не молоко, она пьет то самое детство, которое заслуживает, чтобы о нем не забывали.