«К ответу!», 1917 г.
Новый дом для Юстина и Якова строился быстро, добротно, по уму и не по распространённому принципу донецких казачков: «ставь курень, где нравится». Красивый палисадник с множеством цветов и чисто выметенный двор служили своего рода преградой, не позволяющей уличной пыли в большом количестве пробиваться в дом, чистая горница, по убранству которой чувствовалось, что в доме только недавно поселилась молодая семья. И пеленки-распашонки, запах мыла и молока – запах счастья.
Вечером, возвращаясь с мельницы, Яков с порога погружался в этот тихий семейный мир. Первый ребенок – это абсолютное счастье: тебе улыбаются, к тебе тянутся ручками, тебя боготворят только за то, что ты есть. И ты прижимаешь к себе этот маленький комочек, а он смотрит на тебя, чуть откидывая головку назад, и смотрит… но смотрит не на тебя, а поверх головы. Замечали? Ребенок видит нимб вокруг твоей головы и безмерную любовь, идущую к нему от божества, по имени мать и отец. Да, конечно, подрастая, этот малыш может уже прятать взгляд, скрывая какой-то проступок от всевидящего ока родителей, а может нагло кинуть в лицо бездумную хлёсткую фразу в порыве юношеского максимализма или снисходительно усмехнуться: «Ну ты и отстал от жизни, старина». Иногда Якову казалось, что появление еще одного ребёнка может сделать их несчастными: найдется ли у него столько отцовской любви на всех? Но, убаюкивая дочь, пока жена хлопотала на кухне, он верил в то, что ему, как его родителям и родителям Юстины, хватит фантастическо-родительской эластичности: успевать везде, любить и беспокоиться, плакать и смеяться – в общем, наслаждаться родительским счастьем.
В эту августовскую ночь 1914 года Юстине плохо спалось: казалось, что слишком душно, томила какая-то тревога, и, чувствуя беспокойство матери, часто просыпался ребенок в люльке. Днем, за хлопотами, забылась ночная тревожность, но к вечеру какое-то нехорошее предчувствие сжало сердце молодой жены. Яков не мог понять, что тревожит Юстину, и как мог успокаивал и решил, что жена, еще не окрепшая после родов, переутомилась:
– Юстина, успокойся, молоко пропадет. Завтра с мельницы пораньше приду, помогу с хозяйством тебе.
И когда на следующий день Яков пришел домой раньше обычного, Юстина обрадовалась, что Бог ей послал доброго и заботливого мужа. Но, встретившись с глазами любимого, чуткая женщина поняла, что ее беспокойство неспроста: что-то случилось. И это что-то из распахнутых тревожных глаз Якова проникало в сердце Юстины и леденящим потоком сковывало дыхание.