– Господи! – завопил он, – живая! – крикнул дедушка своей старенькой жене, что сидела в ужасе от произошедшего в Ниве, – звони в скорую! – тут уже и бабулька засуетилась руками в своем саквояже в поисках кнопочного телефона.
За 3 месяца до…
Полдень. В полдень Лина обычно второпях готовила обед. Уже 10 лет она всегда была второпях. Им с сыном всегда куда-то было надо. На осмотр, на прием к врачу, на массаж, на аппараты, на реабилитацию. С момента рождения Тимофея она перестала принадлежать самой себе, и, некогда молодая, красивая и веселая Лина, превратилась в свою тень: сероватую, худую, осунувшуюся женщину, чей возраст было сложно определить по внешнему виду. Все мысли ее и заботы были заняты сыном-инвалидом. Она то и дело мыслями возвращалась в тот день, когда родился Тимофей. В роддоме ее не пускали к сыну, и самого его не приносили к ней. У нее было сильное сотрясение мозга, она еле осознавала всё происходящее, операцию, первый крик своего ребенка – она почти не помнила. Ее постоянно тошнило и ломило всё тело, на котором там сям были синяки и кровоподтеки, у нее была разбитой и припухшей бровь, сломано два ребра, но самое ужасное при падении с лестницы она сильно ударилась животом, что спровоцировало отслоение плаценты. Благо срок был уже большим, и ее малыш родился полновесным и был готов дышать сам воздухом этого мира.
Лина увидела своего мальчика лишь украдкой, а сразу после кесарева сечения услышала его крик. Молодая и глупая Лина не понимала происходящего, но продолжала после тяжелых родов слезно молить старшую медсестру в детском отделении пустить ее к сыну. После долгих уговоров и двух тысяч наличными, помещенных рукой Лины в квадратный карман белого халата медсестры, Лина, глубокой ночью, на трясущихся ногах прошла в детское отделение патологии новорожденных. Лина, оказавшись в светлом просторном помещении с кучей кувезов с младенцами с датчиками, что постоянно пикали, сразу нашла своего, будто знала куда идти, чувствовала. Она подошла к нему, схватилась руками на край кувеза, чтобы не упасть и всмотрелась усталыми и заплаканными глазами в лицо своего сына, которому было чуть больше суток от роду. Малыш мирно сопел, у него были припухшие веки и губы, на щеках виднелся румянец. Сквозь сон он смешно двигал губами, будто искал материнскую грудь. Она потянула руки, чтобы прикоснуться к нему.