Но вот мы стоим рядом, одни. Повернуться и уйти как-то невежливо, тем более что мы видим раны друг друга и понимаем, что претерпели одни и те же потери, а это, как-никак, сближает. Но и говорить вроде не о чем. Не прошлое же бередить, в самом деле. Хотя очень хотелось дать понять – я вижу, понимаю, ты не один такой…
И тогда я сказала:
– Какая у вас впечатляющая ограда!
Ты моргнул, чуть улыбнулся и ответил:
– Ваша ничем не хуже.
Подумал немного и добавил:
– Спиртного хотите? Полезно для ран. Обеззараживает.
– Спасибо, – ответила я. – Хочу.
– Пойдем ко мне в машину. – Ты резко перешел на «ты».
От таких откровенных предложений спустя пару минут после знакомства следует нестись прочь со всех ног. Вокруг тебя была стена, я понятия не имела, что за ней находится. Но мои раны оказались свежее твоих, и одиночество с непривычки терзало душу. Поэтому я спокойно сказала «пошли!», и мы, прихватив бутылку бренди, направились на улицу.
Твоя машина стояла у самого входа. Мы забрались на передние сиденья и более или менее надежно спрятались от мира за тонированными стеклами. Ты открыл бутылку; едва пробка отворила горлышко, из него причудливой загогулиной вырвалась струя синеватого дыма. Зависла на мгновение в воздухе и растворилась без остатка.
– Сигма, – сказал ты, имея в виду форму исчезнувшей фигуры.
– Дзета, – возразила я.
Мы задумались. Ты не моргая взирал в горлышко бутылки, словно ждал, что оттуда вырвется еще что-то – какая-нибудь там кси или даже ипсилон. Но ничего такого не произошло, и ты, то ли сочтя поданный знак достаточным для выводов, то ли приняв за указку равнодушие бутылки, то ли просто найдя что-то в собственных мыслях, медленно перевел взгляд на меня и проговорил:
– Мы бы могли договориться. Правда?
– Почему нет? – Я пожала плечами. – После всего, что случилось.
– После всего, что случилось, – повторил ты.
Никто из нас не знал, что произошло с другим, но раны и стены говорили сами за себя и намекали, откуда дует ветер. Не однозначно, но достаточно для того, чтобы начертать розу ветров и определить преобладающие потоки, затем выбрать господствующий над всеми остальными и потом уже уверенно заявить, что понял, в чем дело. Только вот мы не стали так поступать. Нам не хотелось знать подробностей. По-настоящему пострадавшие люди понимают, что в перетирании пережитых трагедий нет никакого толка. Ты увидел товарища по несчастью, выхватил его среди десятков или даже сотен людей – этого более чем достаточно. Теперь можно помолчать и насладиться ощущением того, что вы не одни в этом мире.