Ага, паренек, наконец-то, рассмотрел во мне заслуженного пенсионера. Похоже, что стах перестал застилать ему глаза. Хотя, в определенной храбрости ему не откажешь, ведь взял же он меня «в полон».
– Да не помню я ничего, – выдал я, в общем-то, официальную версию своего появления на пляже. – Очнулся у самого берега воде. Из одежды – только рваные тряпки, которых едва-едва срам прикрыть хватило. Вот и пришлось себе юбку из говна и палок… травы и веток, – поправился я, увидев округлившиеся глаза моего нового знакомца, – соорудить. А ты меня, значит, за Хозяина Леса принял.
– Вестимо, принял! – Качнул головой парнишка.
– А что это мы с тобой паря, не познакомимся никак? – спросил я его. – Меня Гасаном кличут. По батюшке – Хоттабычем. Старик Хоттабыч, одним словом. Можешь так меня звать-величать, – подстроился я под слегка архаичную речь паренька, – я уже давно привык. – А что? Я ж реально старый пердун.
– Гасан? – Вновь изумленно покачал головой пацан. – Хоттабыч… Чудные же в ваших краях имена!
– А тебя как прозвали?
– А я – Первуша, – бесхитростно представился паренек.
Ну, да, а его родня, по-видимому, особо с именами не заморачивалась: первым в семье уродился, значит – Первак. Вторым – Вторак, а третьим, стало быть – Третьяк. А что, удобно.
– Первым, значит, у тятьки с мамкой народился? – Констатировал я полученную информацию.
– Вестимо, первым, – ответил Первуша. – А у вас разве не так?
– По-всякому бывает… А скажи-ка мне, милый друг, что это у вас за непотребство на этой полянке творится? Что за жуть? Как можно так с людьми… – У меня даже слова в глотке застряли, когда я представил, что здесь на самом деле могло твориться.
– Так Стрига же… – Судорожно сглотнув, произнес парнишка, еще крепче сжав в руках копье побелевшими пальцами. – Здесь она ежегодную кровавую дань с наших сёл и деревень собирает. А в этом месяце нашему хутору выпало жертву выбирать… – Пацан шмыгнул носом и закатил под лоб заблестевшие от влаги глаза, боясь расплескать скопившиеся в них слезы. – Василинку… мою… всем миром выбрали… – Его губы задрожали, а голос прервался – справиться с нахлынувшими чувствами ему не удалось. – А я… не успел…
– Ты, внучок, погодь крокодиловы слезы проливать! – Прикрикнул я на паренька, стараясь привести его в чувство. – Чего-то я на полянке ни свежей крови, ни свежих потрохов не разглядел! Может, еще не все потеряно?