Рыцарь слышал от Гро, что Струдель был лучшим мечником Соламнии, но верил в это с трудом, вечно пьяненький хнычущий калека и вдруг такой трезвый совет. Хмыкнув, Бин взял несколько кусков хлеба, посолил их круто, сунул в карман пригоршню морковок, и не очень уверенно зашагал к конюшне. Через несколько минут он оттуда вышел. Одна морковка у него болталась вокруг уха, и одну краюху хлеба он жевал сам. Струдель вопросительно привстал.
– Один взял морковку из рук, двое подняли брошенный хлеб, а двое попытались меня убить.
– Завтра будет лучше, – успокоил его ветеран.
– Обед, обед! – завизжала Марта и принялась барабанить по куску железяки другим куском.
Бин удивился. Железо у Марты? А, подойдя поближе, просто охнул. Новым топором, очевидно привезённым только что Гро, кухарка молотила по нагруднику одного из чёрных. Отобрав у безумной женщины реликвии, Бин со слезами воззрился на слегка помятый доспех. Надёжности он, конечно, не потерял, а вот красоту. Тут же к нему и Гро прихромал. Увидев вмятины на воронёном металле, ветеран позеленел и, вырвав у Бина топор, пошёл с ним на Марту. Насилу Бин и ещё пятеро хроменьких его уняли. Причём кухарка, занятая раздачей хлеба и мисок крестьянам, и не заметила, что только что родилась второй раз.
Чуть остыв, Гро махнул рукой на женщину и грозно уставился на приживал.
– Я сказал унести доспехи в оружейную.
– Дак, туда хозяйка переехала, там просторнее, – объяснил недоразумение Вой (Так уж его все звали).
– Так! – Теперь черёд засучить рукава настал для Бина.
Старички смущённо пожимали покалеченными конечностями, а Вой резонно заметил:
– Госпожа всё-таки.
– Так!? – Повторил Бин, потому что больше ничего сказать не мог.
Нет, слова, конечно, были, и желание эти слова сказать тоже было. Аудитории не было. Старички с мисками уже стояли в очереди за похлёбкой. Котёл хоть и большой, а и ртов порядочно, правильно сориентировались бывшие вояки, «поближе к кухне, подальше от начальства», – гласила старая воинская мудрость. И не зря.
Вся суматоха длилась неделю. Бин то слонялся по двору и вокруг замка, проверяя работу и, указывая на недоделки, то закрывался с Гро, чтобы пошептаться о серебряной шахте. Но одно он делал ежедневно и по несколько раз. Кормил чёрных жеребцов с рук. Что ж, успех был. Три из пяти позволяли себя гладить, один ел, но шарахался от прикосновения, и лишь один дьявол вёл себя по-прежнему.