На следующий день всё повторялось.
Он будто стал героем тех сказаний скальдов и баянов, в которых само время становится ловушкой герою. Впервые за месяц заключения ему стали приходить странные мысли:
«А не заколдовал ли стражу замка какой гардарийский чародей? А не сижу я уж много лет? Не сошёл ли с ума? А может, меня заколдовали? Может, я один на свете знаю, что я есть? Может, я один живой? А весь мир – темница да вид из окошка? Стражник потому и молчит, что нет в нём чувства и нет души! Может? Может! А может, и нет!»
Заскрипел в замочной скважине ключ, хоть ужин уже приносили, а ведро давно вынесли.
Вислав прислушался и понял, что скрипит дверь, а не кормушка.
«Долго железо гремит. Всегда долго так дверь открывают!» – подумал он, и надежда загорелась у него внутри, отбрасывая страх, как пламя отбрасывает мрак.
Когда стражник закончил возиться с замком, дверь отворилась и вошёл человек в синем длиннополом, отороченном мехом кафтане, расшитом серебряными львами. Начинающую лысеть голову украшал княжеский венец, а на груди висел на золотой цепочке эмалированный синий знак в виде гербового щита с тем же серебряным львом Исмаров. В полумраке Вислав не сразу признал в нём родного брата.
– Земо! – воскликнул Вислав, узнав его.
– Иди обниму! – отозвался брат.
Вислав от радости сдавил Земобора в крепких объятиях.
– Задавишь так! Ну всё! Полно!
– Значит, отец выступил и Венц вместе с ним? – спросил Вислав, отпустив родича.
– Всё верно. Давай только мы продолжим беседу не тут, – Земобор огляделся так, будто ожидал, что сверху на него повалятся клопы, а из угла выскочит крыса, – скверное место для князей крови Хелминагора! И ещё тебе нужно в баню. Брадобрея моему брату! В баню! Ты зарос, как чёрт лесной!
Вислав посмотрел на короткую светлую бороду брата, потом потрогал свою и ощутил, какое клочковатое безобразие успело разрастись на лице.
– Ты прав. Сперва попарюсь, а потом пусть на стол накрывают! Мяса хочу и мёда с орехами!
– Вы слышали моего брата? – крикнул Земобор слугам, что волочились за спинами его стражи. – Свой меч найдёшь у себя в покоях.
После бани Вислав ощутил себя так, будто Белые Боги сварганили его заново. Обильно смазав только что подстриженную брадобреем бороду благовонным маслом из Градов Вольмархии и надев чистый кафтан, он поднялся в свои покои. Он нашёл свой меч в светлице, тот лежал в ножнах на столе. Одноручный, выкованный и зачарованный альвами великолепный меч. Княжич Вислав взял его, и, смакуя ощущение тяжести в руках, сделал несколько взмахов. Руническая надпись, выгравированная на доле клинка, слабо блеснула изнутри огнём и златом на миг. Но и мига казалось достаточно, чтобы понять: меч чуял своего владетеля. У меча не было имени, Вислав ещё не совершил своего подвига, не одержал победы, которая дала бы ему право и божественное вдохновение, чтобы назвать его.