Я хочу научиться не бояться, а верить. Не бояться ошибаться. Не бояться, что что-то упущу: в конце концов, всё упустить невозможно. Я хочу понять, что выбор – это не о том, чтобы найти идеальное, а о том, чтобы просто сделать выбор. И чтобы, идя по этому пути, я могла оглянуться назад и сказать:
"Это был мой мир, не сошедший с человеческого ума, со всеми его ловушками, с его розами и лилиями по воде. Это была… я. Нет, это были мы. Ведь каждой дрожащей твари нужна такая же дрожащая тварь".
Ночь. Офис. И почему я здесь?
Люди боятся жить, потому что жизнь – это не просто дар, но и болезнь, которую каждому из нас придётся перенести. Реальность всегда слишком красива и слишком уродлива для того, чтобы смотреть ей прямо в лицо, не моргнув.
Потому что жить по-настоящему – непременно значит выбирать, а выбор – это всегда боль, потому что за каждое “да” нужно платить “сожалеем, но нет”. Человек, однажды столкнувшись с этим бременем, предпочитает укрыться в пещере своего ума, где всё определено, где стены защищают от ветра, а огонь горит ровно, не колыхаясь. И у каждого эта пещера обставлена по-своему.
Но вот боль, однажды причиненная, остаётся, как след, который невозможно стереть. Эти следы превращают людей в беглецов – беглецов от других, от реальности, но главное: от самих себя, от своей свободы, от своего же желания быть.
И кто бы осудил их за это? Тепло пещеры, её тихая, пуская и лживая, но стабильность – разве это не лучше, чем метания по открытому полю под пулями и безжалостным ветром? Только бездушные глупцы и осудят, и пусть они вертятся в своих могилах, эти грубияны, заслужившие всю ту ненависть, что люди обратили против них!
Но дело не только в боли и травмах.
Есть ещё в каждом из людей странное, животное притяжение к стабильности, к привычке, к тени того огня, который однажды согрел их, маленьких и озябших сусликов.
Кто-то называет это избеганием неприятного, а кто-то – слабостью. Но, может быть, это не слабость, а просто соразмерная защита? Может, человек избегает жизни, потому что знает, что в этой самой жизни ему придётся встретиться с чем-то, что он прячет ото всех, от самого себя?
И ещё одно: мы боимся слишком яркого света. И мы боимся, что этот самый яркий свет осветит не только наши лучшие стороны, но и те тёмные углы души, о которых нам самим очень стыдно знать.