– Идея одна, – нахмурился премьер. – Ни дивизия, ни армия уже не могут гарантировать мир в горах. Здесь горы, Роман Ильич, горы! Впрочем, вы ведь в Афгане не были, не представляете, как выбивать из укрепленного горного района хорошо вооруженных людей, которым нечего терять. А вот господин Седлецкий в Афгане работал… Подскажите генералу!
– Это не входит в мою компетенцию, – сказал Седлецкий. – Как эксперт, я обязан дать доклад о моральном состоянии дивизии.
– Вот именно, – сказал Федосеев. – Каждый должен заниматься своим делом. А если за все хвататься, бардак получится.
– Вижу, Роман Ильич, вы не очень изменились, – вздохнул премьер. – И ваша позиция…
– Какая позиция, Карим, дорогой! – подосадовал генерал. – У меня ее и нет, позиции-то… Поговорю завтра с воинами, на месте разберусь, тогда и будем думать о позиции.
– Это не мы тут заложники, – тихо сказал в пространство Лопатин. – Это они в Москве… Сами у себя заложники.
– Лопатин, – скучно сказал Федосеев. – Погоны не жмут? А тебе еще до пенсии – как до Киева на карачках…
– До пенсии дожить надо, – поднялся полковник. – Извините, товарищ генерал-лейтенант, разрешите перекурить…
– Я с вами, – встал и Седлецкий.
– Старая колода, – сердито сказал на крыльце Лопатин. – Можете расстрелять за такие слова. Мне уже всё равно. Зачем его прислали?
– Другого не нашлось, – пожал плечами Седлецкий.
– Не курите открыто, – сказал полковник. – Снайперы…
3
До Ташкента Акопов летел на военном грузовозе – вместе с вездеходами, ящиками и тюками. В крохотном пассажирском отсеке путешествовал в гордом одиночестве. Перед рейсом командир экипажа, мальчишка-капитан, сказал, косясь на остальных летунов:
– Слушай, прапор, только не кури, я тебя умоляю! Захочешь подымить – стукни в кабину. Мы остановимся. Выйдешь и покуришь.
– Хорошо, – довольно глупо заулыбался Акопов. – Только я не курю, товарищ капитан.
Летуны заржали… Акопов и вправду не курил, а вот от кофе в командировке придется отвыкать. На чай переходить. Но чего не вытерпишь ради дела. Даже издевательства этого пацана с капитанскими звездочками. Форма на Акопове была ношеной, обмятой, на размер больше. Выглядел он, конечно, чучелом гороховым. Потому и хохмили летчики. Да на здоровье! Вот прилетят в Ташкент – и исчезнет складская крыса, прапорщик-связист с латунными «мандавошками» в черных петлицах.