– Ты сейчас поведала мне о конспирологической теории про мировое правительство, – ухмыльнулся я и с недоверием поинтересовался: – И где вы живете и руководите всей планетой?
– Резиденты живут во всех странах, даже самых отстойных. Но есть еще специальные закрытые города. Один из них – недалеко от Барселоны, куда мы сейчас и летим.
– Ты хочешь сказать, что ты и Сентидо – члены некой организации, которая управляет миром?
– Нет. Управляет всем Центр, «мозг» планеты. А мы просто избранные, кого он оберегает и слушает, и кому подчиняется.
– То есть все-таки вы управляете планетой? – когда я это говорил, мне вспомнился психиатрический термин «вовлекаться в бред».
– Ты слишком много хочешь понять. Я тебе коротко пытаюсь объяснить, что не знаю, сколько стоит полет на этом самолете. Потому что не платила за него. Потому что и так все принадлежит резидентам.
– Вы можете тратить, сколько вздумается?
– Наконец-то.
– И деньги у тебя не кончатся никогда?
– Представь все богатство мира. Представил? Так вот, оно – моё. И одновременно – Сенти. Резиденты, чтобы не ссориться, не делят деньги между собой. А еще их так много, что да – они никогда не кончатся.
– Это, конечно, хорошо. Вы заключили паритет. Но в мире полно преступников, всегда готовых поживиться любым состоянием.
– У нас никто не ворует деньги. Это невозможно.
– Почему?
– Центр может найти кого угодно. Те, кто пытаются воровать у нас, скоро узнают и про Центр. А там один путь – гарантированно испортить себе жизнь.
– Я читал про преступников, которые следили за богатой семьей почти год. Они выбрали подходящий момент и обворовали виллу на один миллион. Они сломали сигнализацию, не оставили ни одного отпечатка и волоса. Владелец так и не нашел их.
– Значит, он не был резидентом. Центр такого не допустил бы.
– Всякое может быть.
– Может. Но не с резидентами.
– Почему ты так уверена?
– Потому что в этом случае будет, как с африканским королем…
Резидент познакомился с королем на вечеринке самых обычных супербогатых людей. Точнее, они уже были заочно знакомы. Еще точнее, король тогда уже полгода работал младшим инвестиционным консультантом в резидентском венчурном фонде. Ему было 26, когда он устроился в Mind Fund VC. Его задачей было находить стартапы в сфере ментальных технологий. Не тех, что вживляют микропроцессоры в мозг мышам, а тех, что специализируются на нейро-лингвистическом программировании, ищут ключи к сознанию людей через слова. Интересно, что за всю свою историю фонд никогда не продавал доли в стартапах, даже если те показывали хорошие метрики роста. Наоборот, он со временем поглощал молодой инновационный бизнес полностью. Вероятно, резидент хотел найти шифры и лазейки в главной составляющей коммуникации людей, чтобы потом спрятать в потайных лабиринтах своего венчур-офиса с мягкими пуфами и бесплатным кофе-поинтом. Непонятно, резидент боялся того, что технологии попадут в руки беспринципным корпорациям, или участвовал в гонке вооружения с киберпреступниками. Может, он хотел сам научиться всем приемам вербального хакинга, чтобы взламывать упертые умы своих оппонентов. Резидент был похож на человека, который не терпит отказов и не идет на компромиссы. В его фонде были ультимативные условия: или выкладываешься, или уходишь. Поэтому все воспринимали эту смесь из качеств характера и принципов в работе как проявление плохого авторитаризма. Из-за чего всегда ходили по струнке, лишних слов не говорили и не смотрели резиденту в глаза, если стояли или сидели с ним на одном уровне.