– Твоё величество, – лицо Иамунеджеха исказилось словно от боли, – нам самим эта ситуация неприятна, мы просим разговора на вечернем привале.
– Хорошо, – кивнул я, и они, переглядываясь друг с другом, отъехали от меня.
Вечером, когда мы вступили в очередной город, которому вскоре предстояло прочувствовать на себе наше расквартирование в нём, меня встречали просто толпы восторженного народа. Все уже знали, что будет через пару дней, нужных нам для закупки вина и хлеба, так что весёлый и взбудораженный народ, съехавшийся в город со всей округи, кричал мне здравицу и радостно приветствовал воинов, нагло занимающих лучшие дома, несмотря на протесты их жильцов, которых выгоняли на улицу.
Меджаи на улицах привычно делали вид, что ничего особенного не происходит, жрецов и градоправителей не было видно вовсе, видимо, и до них дошла информация о том, что происходит с самыми яростными обличителями моей деятельности.
Хопи выгнал из хорошего, большого дома хозяев и их слуг, поскольку в нём разместился я вместе с охраной и Меримаатом с Бенермерутом. Спустя четыре часа, когда всё войско встало на постой, ко мне подтянулись военачальники. За стол я их не пустил, заставив стоять передо мной всё то время, пока я молча насыщался. Доев мясную похлёбку с бобами, я вытер руки о полотенце и сделал глоток вина, запивая ужин. Только после этого поднял на них спокойный взгляд.
– Слушаю.
– Мой царь! – Ментуиуи упал на колени и следом это сделали все остальные, – мы как могли оттягивали это разговор, поскольку пытались договориться, чтобы всадники, находящиеся на службе у твоего величества, остались в войске. Но это оказалось просто бесполезно. Представитель Сененмута остался неумолим, заявив нам, что либо все мы переходим в войско царя Хатшепсут, либо сделка вообще отменяется.
– Вы могли мне сказать о том, что вам поступило такое предложение, – я холодным взглядом посмотрел на него, – не буду говорить, сколько и чего вы заработали в походе со мной, скажу только одно – дезертирства я не потерплю. Все, кто нарушит контракт и клятву, будут казнены.
– Мой царь, – лицо Ментуиуи стало печально, – тогда умоляю, убейте только нас. Воины невиновны в том, что мы отдадим им такой приказ.
– Ментуиуи никто не ослушается моего слова, – я с раздражением в голосе ответил ему, – вы меня предали самим фактом того, что не сказали о поступившем предложении, предпочтя, словно крысы, шушукаться за моей спиной. Если бы вы сказали, мы могли бы найти выход, я уверен в этом.