– Ах ты предатель! – Неожиданно для всех со своего трона сорвалась сама Хатшепсут и, достав из складок своего платья кинжал, со всего размаха несколько раз ударила им в грудь мужчины, которого стали окружать мои легионеры, чтобы не дать сбежать.
– Ты… ты… – попытался он что-то сказать и схватить её за руки, но царь уже опустила кинжал и безучастно смотрела, как её бывший любовник падает на пол, заливая всё вокруг кровью.
В тишине зала можно было услышать писк комара в этот момент.
– Нехси, – Хатшепсут посмотрела на одного из своих советников, который стоял у ближайшего стола, – провести расследование! Всех причастных к попытке отравления моего будущего мужа подвергнуть суду!
Чернокожий нубиец низко поклонился.
– Как прикажет мой царь.
Он стал отдавать команды, охрана и другие чиновники забегали, управляющего дворцом, не обращая внимания на его крики, утащили, как и забрали у моих легионеров две отрубленные головы и труп Сененмута. Десятки рабов, которых загнали в зал, стали быстро вытирать лужи крови, которые образовались рядом с троном.
Мы с Хатшепсут вернулись на свои места, а я, посмотрев на её плотно сжатые губы и напряжённую спину, ехидно заметил:
– А ведь он мог много интересного рассказать, кто поручил ему это отравление, моя любовь, – решил я подколоть Хатшепсут, прекрасно поняв, что, скорее всего, это именно она дала ему приказ отравить меня, а теперь, убив его, спрятала все концы в воду. Ведь что скажет управляющий? Только то, что его заставил сделать это Сененмут. Никаких намёков на Хатшепсут он, разумеется, делать не сможет.
От слов «моя любовь» Хатшепсут вздрогнула всем телом, но быстро взяла себя в руки.
– Я так сильно доверяла этому человеку, а он меня предал, – спокойно ответила она. – Ты должен простить меня, Менхеперра. Я не могла простить Сененмуту подобное предательство.
– Конечно, моя любовь, я тебя прощаю, – улыбнулся я, давая сигнал музыкантам снова играть, а танцовщицам танцевать.
Раздавшаяся музыка больно ударила по ушам, а трясущиеся от страха танцовщицы с трудом стояли на ногах, но они хотя бы попытались снова улыбаться, чего не сказать о сидящих за столами. Почти все застыли молча, уткнувшись лицами в тарелки, но никто больше не ел и не пил.
– Мне кажется, пир удался на славу, – я снова повернулся к Хатшепсут, – музыка, танцы, кровь, убийства – все составляющие хорошего вечера в одном месте.