Опекун, оставленный в прихожей, теперь был не один. Он стоял, широко расставив ноги, орал что-то невразумительное и безуспешно пытался прицелиться из макарова. Дуло ходило ходуном. С другого конца коридора на Ипполита Аркадьевича бежал, оставляя за собой след потустороннего сияния, высокий, плотный мужчина. Во внешности его было нечто волошинское. Курчавые волосы и окладистая борода отливали такой чернотой, что казались обмазанными дегтем. Щекастое лицо искажала ярость. Мужчина сжимал топор и, отмахиваясь им, аршинными прыжками приближался к Ипполиту Аркадьевичу.
Всюду со скрипом раскрывались и хлопали двери, слышались шаги, скрипели половицы, звенели люстры и разносились вздохи. Дом ожил, наполнившись звуками. Ожил по велению своего хозяина.
– Не стреляй! – крикнула Полина.
В тот же миг грохнул выстрел. Пуля прошла сквозь привидение и с аппетитом вгрызлась в стену, брызнув щепой. Мужчина с топором остановился. Изображая, что тяжело дышит, он посмотрел на проделанную дыру и задрожал от гнева. Полина знала не понаслышке: потусторонцы ненавидят, когда кто-то хозяйничает в местах их смерти. А ненависть делает их сильнее.
Гулко и отчаянно зарычав, призрак бросился на Ипполита Аркадьевича. Топор взметнулся, оставляя в воздухе шлейф свинцового света. Опекун оцепенел и выронил пистолет.
– Без ног! – крикнула Полина.
Она вытянула левую руку и загнула указательный палец. К щиколоткам призрака протянулась едва заметная золотая нить. Он сделал еще один, последний, прыжок и мешком повалился на пол. Нитка натянулась и тихо-тихо зазвенела. Призрак, скалясь и скрипя зубами, пополз вперед. Он был совсем как живой. Пыхтел от натуги, волоча непослушные ноги. Краснел, потел. Не хотел верить, что давным-давно умер.
Ипполит Аркадьевич рванул к выходу. Дернул за ручку, толкнул створку плечом. Бесполезно. Пока ехали в машине, Полина спешно рассказывала ему, что обычно происходит на охоте. Для человека, двадцать лет работавшего на отца, Ипполит Аркадьевич был удивительно несведущ в потусторонних делах и чурался их, как кошка воды. А за полтора часа все детали не выложишь, тут нужны недели, если не месяцы. О том, что призраки способны управлять местом, в котором обитают, Полина рассказать не успела. А они способны, еще как. Запирают двери, бьют зеркала, зажигают и тушат свет, двигают мебель. Места смерти подчиняются им, словно из жертвенного сочувствия: «Вы лишились здесь жизни, потеряли все в моих стенах, можете на мне отыграться».