Зато начинается что-то другое. Что-то ещё слишком эфемерное для точного названия, но начинается оно точно и сразу с нескольких точек зрения.
С первой, точки зрения моих ожиданий, начинается некое перерождение. Понятие «в кого и как» оставалось пока туманным, но сам концепт, выражающийся в современном «измени свою жизнь или умри», работал тут устойчиво.
С другой точки зрения – психологической – начинался кризис, но какой, я точно не помнил. Точно не кризис среднего возраста, ведь до него ещё рано. Вроде бы. Наверное, кризис самоопределения или что-то в этом духе. Во всяком случае, к психологии я относился весьма прохладно, считая её, как о ней однажды выразились, «философией- для бедных», хотя и саму философию я переносил не слишком хорошо.
Оставались ещё религиозная и эзотерическая точки зрения. Одна говорила о том, что виной всему отсутствие принятия мной моих же божественных начал при уже полной инкорпорированности христианским традициям, другая указывала на некий кармический долг, возможно-таки из-за неприятия этих самых начал и как следствия неправильных поступков.
Помимо этих четырёх, наверное, был ещё один пункт, который звучал очень чётко и ясно: зажрался.
Несмотря на множество интерпретаций, ни одной я полностью не верил и в тоже время верил всем. Эта проблема родилась вместе с моим рождением.
Если исключить три с половиной года, обменянных на деньги, и вернуться вовремя до интенсивного карьерного роста, то есть до двадцати одного года, то можно увидеть, что мне легко удавалось достойно носить аристократичное бремя ничегонеделания. Точнее, делал я всего много – гулял с друзьями, пил и увлекался всем тем, чем увлекались все. За исключением, наверное, машин и пацанской романтики (обе эти вещи у меня вызывали не столько страх, сколько какое-то болезненное ощущение). И также много мне удалось изучить. Школа и универ, к слову, если и не были периферией моего увлечения знаниями, то точно не были центром. Родилось желание изучать то ли из внутреннего, то ли навеянного чем-то в детстве импульса получить тайные знания и быть впереди планеты всей. Так я изучал всё подряд: от второсортной эзотерики до заграничных учебников по нейробиологии. Так, наверное, и родились все эти метания и информационная каша в голове.
Видимо, противная химера ощущения того, что мне всё известно об этом мире, и рациональное осознание того, что до сих пор ничего о нём не знаю и заставляет меня издавать крик творчества.