***
На следующее утро народу предъявили супружескую пару, не став уточнять, кто из них конкретно новый глава города по имени Небамон. Похмеляющимся бесплатным вином горожанам это было и не сильно интересно, ведь дураку же понятно, что главой их города стал вон тот статный военный, одетый очень дорого и богато. А то, что он женился на тирской женщине, только добавило ему очков в их глазах, и веселье продолжилось на бесплатной выпивке и еде. Планы по дискредитации и устранению Небамон, которые лелеяли провокаторы на улицах, пришедшие от главных семей города, пытаясь всем доказать, что Небамон – это на самом деле женщина и все жители идиоты, если думают иначе, рухнули. Эти провокации не только ничем не завершились, так ещё и самих подстрекателей сильно побили, скинув в море, чтобы не мешали отдыхать порядочным людям своими враками.
На всякий случай я остался в городе ещё на неделю, чтобы все жители успели принести мне личную присягу, а также чтобы посмотреть, самоустраняясь от всех дел, как новоиспечённые муж и жена будут делить власть и управлять городом. Небамон и тут показала свой ум, впрямую не став давить на центуриона, а советовалась с ним, при этом влюблённо смотря в глаза. То, что она весьма умелая в постели, оценил в своё время я сам, так что не сильно удивился, что все решения, которые потом озвучивал её муж, были уж слишком схожи с тем, что предлагала сама Небамон. А любила она его на самом деле или так хорошо притворялась, мне было безразлично, главное, чтобы караван шёл в нужную мне сторону.
В городе также было всё спокойно, главы семейств хоть и остались недовольны тем, что над ними поставили женщину, но её муж примирил их немного с этим фактом, и они демонстративно для меня и Небамон общались теперь только с ним, решая городские дела. Мы с женщиной в эти моменты переглядывались и усмехались, понимая, что, несмотря на все их протесты, всё равно будет по-нашему, а ещё точнее, по-моему. Небамон прекрасно понимала, кому она обязана за такое мгновенное устройство жизни. Только недавно она была отвергнутой наложницей, которую могли продать в рабство, а уже через месяц стала женой видного военного, приближённого к царю Египта, и к тому же соправителем большого города. Поэтому моё прощание с ними было весьма кратким, лишние слова обоим оказались не нужны.