Сегодня Ариэлла намерена сообщить мне что-то важное. Я все еще храню ее записку, которая вместе с остальными лежит в пустой банке из-под свечи; крышка плотно закрыта. Эти записки – единственный для нас способ общаться откровенно, и мне приходится прятать их от мужа. Я кусаю губы, потому что дело явно принимает серьезный оборот и сейчас соседка нуждается во мне как никогда.
Куп набивает рот кукурузными хлопьями, пока Джорджия разогревает для него молоко в микроволновке. А я, откинувшись на спинку стула, наблюдаю, как идут дела в моем доме, хоть и не чувствую себя его хозяйкой. Мой имбирный чай совсем некрепкий и чуть теплый, как пот. Я постукиваю накрашенными ногтями по китайскому фарфору, поблескивающему сложным сине-белым узором в свете люстры.
Чарльз меня почти не видит. Кики видит только саму себя. Куп видит Джорджию, нашу домработницу, которая вполне могла бы сойти за его мать. Я вижу свое лицо, растянутое и перекошенное, в отражении начищенного до блеска чайника и гадаю, как же мне выпутаться из этой неразберихи.
* * *
Многие матери из самых разных уголков мира наверняка раскритиковали бы меня за «ютуб»-канал моей дочери. Начнем с того, что мне тоже это сразу не очень-то нравилось. Но Кики так увлеклась одним популярным видеоблогером, что стала притворяться, будто ее снимают на камеру, пока она распаковывает очередной набор лизунов[1], которых я для нее покупаю. Вскрывая яркую пластиковую упаковку, она с нарочито американским акцентом рассказывала воображаемому зрителю, какие лизуны мягкие и упругие. А потом тайно сняла себя на видео и выложила на «Ютуб». Узнав, что ролик получил довольно много лайков и комментариев, я попросила дочь ничего не говорить Чарльзу. Мой муж владеет охранным предприятием, оказывающим услуги сиднейской элите, и его вряд ли обрадует, что Кики выставляет наш задний двор и дом на всеобщее обозрение. Наверное, именно по этой причине, когда количество подписчиков Кики перевалило за тысячу, я перестала закрывать глаза на ее увлечение и забила тревогу. В конце концов, ролики может посмотреть кто угодно. Тогда-то я и потребовала, чтобы дочь больше ничего не выкладывала в Сеть.
* * *
Кики и Куп в школе, а я дома с Джорджией. Она словно предмет старой мебели, ставший неотъемлемой частью семейного гнезда. Время от времени я слышу, как она напевает в коридоре, наверху или в комнате рядом с моим кабинетом. Кажется, Джорджии очень нравится ухаживать за нашим домом: мыть полы, раскладывать вещи по местам, чистить ковры пылесосом, готовить. Я тоже ее люблю. Жаль только, что без нее нам никак не обойтись.