Водитель немного помолчал.
– Так и закончилось краткое ученичество моего отца у плотника, – вновь заговорил он. – Всю обратную дорогу до дома мой родитель молчал. При этом он не то что не ударил меня за мой поступок, он даже не ругал меня. Вообще никак не наказал. В случившемся он видел некий перст судьбы. А красивый синекожий юноша всё никак не шел у меня из головы. Впоследствии я узнал, что это Кришна. И по сей день в моей комнате есть его изображение, несмотря на то что я по пять раз в день, как и полагается всякому правоверному мусульманину, совершаю намаз.
* * *
Рахим, очарованный историей, уже открывает рот, чтобы выразить свое восхищение, но вдруг машина резко останавливается. Он поднимает взгляд. Дорогу преграждают три молодых человека в дхоти. У них в руках толстые бамбуковые посохи. На их лбах по три белых полоски и красной точке.
Моталеб и Рахим в волнении переглядываются.
– Это тилака[15] тех, кто поклоняется Шиве, богу разрушения.
– Шива не только бог разрушения, но также созидания и сбережения, – отвечает Рахим, вызывая изумленный взгляд Моталеба. – Будем надеяться, что эти джентльмены тоже об этом помнят.
Когда высокий поджарый мужчина в центре троицы жестом приказывает Моталебу выйти из машины, шофер со страхом смотрит на хозяина. Рахим кладет ему руку на плечо, не позволяя встать, и опускает стекло.
– Что-то случилось?
– Вылезай из машины, – говорит высокий, почесывая тюрбан кончиком посоха. Двое других молодых людей наблюдают, скрестив руки на груди.
Рахим выходит из машины и встает прямо – словно палку проглотил. Он превосходит ростом большинство людей, но при этом ниже собеседника где-то на ладонь.
Собирается толпа – поглазеть.
– В чем дело, бхай? – спрашивает он, по ошибке, на автомате называя высокого словом «брат», как принято среди мусульман-бенгальцев.
– Я тебе не брат.
– Прости меня. Как тебя зовут, дада?
Злоба, исходящая от троицы, заражает толпу. Мужчины и женщины принимаются сквозь зубы цедить ругательства.
Один из крепышей подходит к Рахиму. Изо рта здоровяка пахнет кислым:
– Ни к чему тебе его имя. В этом районе живут индуисты. Ты что здесь забыл?
– К чему грубить? – останавливает его высокий. – Не сомневаюсь, он сейчас сам всё объяснит.
Он подходит ближе и смотрит на Рахима. Высокому не больше двадцати пяти. На его щеке шрам от удара ножа.