Хонуфа закрывает глаза и молится – не за себя, а за мужа, Джамира, и сыновей – за живого и за мертвого. Молится, покуда не меркнет белый свет.
Когда Хонуфа открывает глаза, она не имеет ни малейшего представления о том, сколько времени прошло, однако стоит ей выйти из храма, как она понимает – беда. Снаружи почти так же темно, как и внутри. Птицы умолкли. Легкий ветерок стих, и наступило тягостное безмолвие.
Она кидает взгляд на горизонт и ахает. Свинцово-серые тучи надвигаются на берег. Они словно бегут по морю, перебирая лилово-белыми всполохами ног-молний.
Проклиная себя за глупость – ну как можно было настолько задержаться в храме, – Хонуфа, отчаянно желая поспеть к сыну и Рине до урагана, спешит вниз по склону холма, поглядывая на небо, где собираются клубящиеся башни облаков цвета пепла и рухнувших надежд.
Мир вокруг нее словно выцветает, становясь монохромным. Поднимается ветер, несущий в себе горькие воспоминания о нехоженых землях, скованных стужей и льдом. Его порывы приносят первые капли дождя.
Ей удается добраться до долины. Хонуфа вся исцарапана ветками, преграждавшими ее путь, а ноги разбиты в кровь. Она уже рядом с домом – там, где земля холма смыкается с прибрежным песком. Она оборачивает сари потуже вокруг пояса и бегом устремляется к пенящемуся морю.
Она спотыкается, запнувшись ногой о барсучью нору. Падает. Земля устремляется навстречу ее лицу. Она ударяется головой о камень, и одновременно с этим дикая боль молнией пронзает ее лодыжку.
На мгновение, которое растягивается в целую вечность, она оказывается в стране грез.
Ей кажется,
Что она снова маленькая девочка,
Идет среди рисовых полей за водой,
В руках ведро,
Ей семь лет.
Раздается звук. Сперва он еле слышен. Жужжание сменяется гудением, а потом уже и гулом столь громким, что он наполняет ей не только уши, но и глаза и рот. Хонуфа истошно кричит, зовя отца, мать, брата, но звук поглощает без следа ее слова. Над головой – стальная птица. Ее серебристое брюхо сверкает так, словно она проглотила яркую звезду. На боку – красное солнце на белом поле.
Хонуфа распахивает рот, чтобы издать крик, но тут небо взрывается буйством красок.
Бабочки,
Они падают,
Падают и падают,
На ее лицо.
И тут она видит, что они из бумаги.
Струи дождя, бьющие в лицо, возвращают Хонуфу в реальный мир. В нем темно, как ночью, в нем заходится криком ветер, поднимающий в воздух песок, который режет словно кинжал. Женщина извлекает из норы ногу, касается лба и обнаруживает на нем болезненную шишку. Ей едва удается сдержать крик, когда она переносит вес на быстро опухающую лодыжку. В отчаянии Хонуфа смотрит по сторонам в поисках сука или палки, из которых можно было бы сделать костыль.