А первый польский вельможа, магнат князь Радзивилл, пленённый в русско-польской войне и содержавшийся «с величайшим уважением» под присмотром генерал-майора Кара в Калуге, мог вообще купить пол-России. Скорее всего, начал он с генерал-майора Кара. Этот военачальник, хорошо известный своими способностями, был отозван из Калуги и высочайшим указом назначен командующим войсками, собранными против Пугачёва из Петербурга, Новгорода и Москвы. И сразу же, растеряв вдруг воинский талант, повёл себя нерешительно, стал терпеть одно поражение за другим. В итоге он бросил своё войско под предлогом «во всех костях нестерпимого лома», вполне отдавая себе отчёт, чем ему это впоследствии грозит. Указом Военной коллегии Кар был «из воинского штата и списка выключен».
А неподкупный генерал-аншеф Александр Ильич Бибиков, назначенный главнокомандующим после Кара, громил Пугачёва, но… неожиданно скончался. Скорее всего, он был отравлен.
Версия четвертая: французский след.
Всё же, скорее всего, Пугачёва «вылепили» французы, и они же дёргали его за ниточки, причём в данном случае за самозванцем стояли не отдельные лица типа князя Радзивилла, а целая государственная машина с её спецслужбами. Это был заговор одного государства против другого. И вполне вероятным выглядит одно из предположений Вольтера, звучащее в письме Екатерине II от 1773 года: «Вероятно, фарсу эту (бунт Пугачёва) поставил кавалер Тотт» (то есть французский консул).
Французы помогали Турции в войне с Россией, и организация спецслужбами Франции Пугачёвского бунта преследовала несколько целей. Первая и, на мой взгляд, главная – развязывание гражданской войны в России. Появление «второго фронта» внутри страны неизбежно отвлекло бы воинские части и умных военачальников от полноценного участия в действиях на фронте турецком. Проводником общих интересов Франции и Турции служил вышеупомянутый барон Тотт, заклятый враг России.
Из переписки французских резидентур в Вене и Константинополе возникает фигура опытного офицера Наваррского полка, которого из Турции необходимо было как можно скорее переправить в Россию с инструкциями для «так называемой армии Пугачёва». На очередную операцию Париж выделял 50 тысяч франков. И это, судя по всему, был просто очередной транш.
Из этих средств Пугачёв оплачивал не только службу своих военных специалистов и советников, но и самую настоящую пропагандистскую кампанию. Его «прелестные письма», которые сейчас бы назвали агитационными листовками, были напечатаны в хороших типографиях и стоили очень приличных денег.