Его брови заходили вверх-вниз.
Вив закатила глаза. Его чувство юмора она уже успела оценить. Мало того, у него были светлые волосы оттенка мокрого песка, светло-голубые глаза и плечи такой ширины, что в школьной команде по футболу он играл линейным защиты.
– Давай же, идем! Только представь, как ошалеет Мистер Крутой Адвокат, когда увидит нас тут!
– Ты вроде говорила, твой отец дантист. – Райан вытащил руки из карманов, чтобы идти поближе к ней.
Она вздохнула.
– Да, адвокатом он оказался так себе, вот и пошел учиться на дантиста. Там познакомился с моей мамой. Она работала, чтобы помочь ему расплатиться за учебу. В общем, побыл он дантистом какое-то время, а потом…
– А, да… – пробормотал Райан. – Прости.
– Да все в порядке. – Ее отец бросил маму ради своей дамочки-гигиениста, но очень скоро его уволили. Тогда он решил вернуться к адвокатской практике, в которой, очевидно, был по-прежнему плох.
Райан отшатнулся от кома грязных окровавленных рубашек.
– По крайней мере, у него есть на кого положиться.
– На эту его девицу, ты имеешь в виду? – фыркнула она. – Она обычная шлюха. Поверить не могу, что он до сих пор с ней.
Это было печально, потому что отцовская измена страшно обидела маму, но в остальном семья и так его почти не видела. А теперь он, похоже, изменял уже Керсти.
– Если не удастся сделать фото, я прилеплю записку ему к лобовому стеклу. А потом, может, еще успеем к третьему уроку.
Она продолжала месить ногами грязь; мокрые от дождя волосы липли к лицу.
– Почему просто ему не позвонить? – спросил Райан.
– Ты бы позвонил, будь это твой отец?
Он пнул ногой камешек.
– Мой отец в тюрьме.
Это была одна из причин, связавших их. Отцы-идиоты.
– Да, я знаю. Мне очень жаль.
– Он сам виноват. Тупой торчок решил ограбить строительный вагончик.
Райан оттолкнул в сторону скрученный бубликом грязный носок.
– Нарики вечно творят разную дичь.
– Наверное, – вздохнула Вив. – Мой-то не нарик. Просто говнюк.
Красный огонек замигал быстрее, и она наклонила голову, уставившись на фиолетовую палатку. Ткань была яркой по сравнению с другими, выцветшими и потрепанными, а швы – новенькими.
Райан охнул.
– По-твоему, он тут? – прошептал он.
Она поморщилась, ненавидя отца еще сильней, чем всегда. В какое лютое дерьмо надо было вляпаться, чтобы оказаться здесь, в дурацкой палатке?