Десятки голосов. Маленьких детей. Сперва смешливые, они звали своих матерей. Кутались в тепло, а матери обнимали их, обещая подарить все на свете, включая свои собственные жизнь и сердце. А затем эти голоса изменились. Они все еще звали матерей, но вместо их тепла, их сильных, но мягких объятий, им отвечала лишь боль. Боль и отчаяние, а в самый последний момент – осознание, что мама не придет. Никто не придет. Только тьма и агония.
Ардан, задыхаясь от той боли, что струилась по воздуху в этом зале, сжался в комок.
– Стажер! – откуда-то издалека послышался встревоженный крик Милара. – Стажер, что с тобой?!
Здоровенный обломок стены выпал из-под разбитой стальной обшивки и, сломав ящики, в тишине покатился куда-то в сторону. А на пол вываливались тела. Изувеченные, с искаженными от ужаса лицами, обнаженные и растерзанные. С выколотыми глазами, с разломанными ногами, с вырезанными символами на маленьких головах.
– Они научили меня, как услышать слова… и я должна была услышать боль детей… чтобы стать сильнее… я слушала их боль и становилась сильнее…
Ардану казалось, что он не может дышать. Что мир вокруг схватил его за горло и душил, крутил и сминал тем океаном ужаса и агонии, что обрушились на него.
– Стажер, мать твою! – все дальше и дальше звучал голос Милара.
– Но вы, проклятые нелюди, ничего от меня не узнаете, – а голос Вселены лишь ближе. – Я вам ничего не скажу.
Ардан повернулся к ней и увидел не девушку, а жуткого монстра в котором не осталось ничего человеческого. И этот монстр, распахнув пасть, с мычанием и криком откусил свой собственный язык.
– Проклятье!
Сквозь туман Ард увидел, как Милар бросился к ней и принялся затыкать ладонью рану, но Вселена мотала головой и брыкалась из последних сил, чтобы не дать капитану себя спасти.
Не потому, что капитан стремился сохранить жизнь детоубийцы. А потому, что им требовалась информация.
Ардан, тяжело дыша, поднялся на ноги. Он подошел к ним и, удивляясь тому, как легок Милар, оттолкнул того в сторону, а затем схватил монстра за горло и поднял над землей. Трепещущую. Глупую. Такую незначительную.
Она била своими отростками о его лапы. И её желтые, полные алчности глаза излучали лишь грязь и гниль.
Она не призывала демона.
Она сама им стала.
Тем, кого охотник, вожак своей стаи, был обязан истреблять. Таков его долг. Ни один демон или Бездомный не нарушит границ его земель.