Молодой человек моргнул и даже для надёжности ущипнул себя за руку. Но сад оставался на месте, и яркое солнышко нещадно пекло. Ване стало жарко в новогоднем свитере. Тогда он быстро стянул его и остался в светлой футболке и джинсах.
Кто-то откашлялся, и тогда юноша заметил, что возле яблони стоит длинный, сухощавый пожилой мужчина в сером костюме и фетровой шляпе. Длинный крючковатый нос, тёмные впалые глаза и узкие губы делали его похожим на карикатурного злодея. Иван пытался понять, кто это, но боль в голове не давала ему сосредоточиться. Незнакомец улыбнулся и обнажил желтоватые острые зубы:
– О, Иван Захарович, очнулись наконец. А я уж заждался вашего пробуждения. Яблочка не хотите?
С этими словами мужчина сорвал с дерева алый плод и бросил его Ване. Тот неловко поймал яблоко и ошарашенно уставился на говорившего:
– Мы знакомы?
– Конечно. Даже ближе, чем вам кажется. Но позволю себе представиться: Филеймон Потапович Куршинин. Главный злодей из ваших недописок. Право, могли бы придумать имя оригинальнее, чтобы оно не вызывало смех у моих коллег-злодеев.
Ваня от удивления вскочил на ноги:
– Это шутка какая-то? Кто вы и как я здесь оказался? Немедленно отвечайте!
Серый человек с ехидной ухмылкой продолжал, как будто и не слышал вопросов своего создателя:
– Теперь вы находитесь в моих владениях, и я смогу закончить ваши истории так, как это выгодно мне. Да-да. Миры, которые вы придумали, станут моими. А вот это, – Филеймон достал серую женскую перчатку, в которой Ваня узнал свою находку из библиотеки, – я заберу с собой как гарантию, что вы останетесь в наших краях надолго.
При этих словах Куршинин сделался туманом и с тихим «пуф» исчез.
Иван начал метаться по саду в тщетных попытках отыскать прохиндея. А того и след простыл. Тогда юноша решил найти выход или путь домой. Но раз за разом возвращался к свитеру с аляповатыми оленями.
– Какой ужас, – прошептал юноша, – и что мне теперь делать?
Словно в ответ на его вопрос плечо пронзила резкая боль. От испуга Иван разжал руку, и яблоко, которое он держал всё это время, мягко упало в траву. Лежать неподвижно, как полагалось всем фруктам, оно не стало. Засветилось сначала голубым светом, потом жёлтым, завертелось юлой и – вжух – покатилось куда-то, оставляя за собой золотистую полоску света.