У здания была два входа, к обоим вели широкие и высокие деревянные лестницы. Наша семья несколько лет жила рядом, но я даже не слышала упоминания о том, что это бывшая церковь, и не подозревала об этом. Позже подобные огромные деревянные церкви я видела в Кеми, в Карелии, и в деревне Лядины, что под городом Каргополем в Архангельской области. Сейчас церковь восстановлена.
Город Полярный делился и сейчас делится на Старый и Новый Полярный, Палую губу, или Красный Горн, где стоит судоремонтный завод с этим же названием. Строгих границ между ними нет. Правда, Старый и Новый Полярный разделяет болотистый овраг между сопками, по которому протекает ручей с названием Чайковский, на берегах которого летом цвели яркие жёлтые цветы. Летом овраг сплошь покрывался белой пушицей, а зимой здесь было полно лыжников. Отсюда начиналась лыжня, уходившая далеко в сопки и петляющая вокруг них. Через овраг был перекинут деревянный пешеходный мост. Сейчас сохранились только его остатки. Сначала маршей десять вниз, потом примерно 80 метров пролёт через болото, и опять маршей десять вверх. Последующие поколения назвали его «Чёртовым мостом», у нас же он никаких мрачных ассоциаций не вызывал. Когда говорили «Мост», все понимали, о каком мосте идёт речь. Я по нему летала как минимум раза два в день – в школу и обратно – и знала каждую ступеньку «в лицо». Общественного транспорта в городе не было. Все ходили пешком. Военное начальство разъезжало на газиках, или «козлах», как их тогда попросту называли. Зимой армейское (не флотское) начальство разъезжало в расписных саночках. Под дугой лошади, везущей их, звенел колокольчик. Мальчишки норовили пристроиться сзади на полозья, тучные полковники в высоких бараньих шапках их отгоняли.
В Старом Полярном жило в основном штатское население, а в Новом Полярном – морские офицеры и их семьи. Новый Полярный поднимался по сопкам вверх от Екатерининской бухты. На Красном Горне жили те, кто работал на заводе. В Старом Полярном находились горком партии, городская и районная администрация, решавшая вопросы гражданского населения. Новый Полярный был епархией морского начальства, а Красный Горн – заводского. Ясно, что какие-то вопросы города они решали вместе.
До середины пятидесятых годов город преимущественно был деревянным. Его строили умелые плотники, приехавшие из вологодских, архангельских и прочих деревень, виртуозно владеющие топором. Строили причалы, мосты, многоквартирные дома, бараки. Несколько кирпичных домов стояло в Новом Полярном: госпиталь, штаб флота, школа, ряд зданий на берегу гавани в так называемом Подплаве. Там жили после возвращения из похода экипажи подводных лодок. Самым большим кирпичным зданием, возвышавшимся над гаванью, был Циркульный дом, названный так потому, что он выстроен по дуге. В нём в те годы проживало всё флотское командование. По дуге выстроен и госпиталь на противоположной сопке. Сопки соединяет широкий деревянный мост, по которому раньше ходили машины, с тротуарами для пешеходов по обеим сторонам. Сейчас, говорят, мост обветшал, машины по нему не ездят, для людей он тоже закрыт. Между этими сопками в пору моего детства был стадион, на котором проходили школьные уроки физкультуры и соревнования по лёгкой атлетике. На стадионе встречались местные футбольные военные команды. На особо значимые матчи, например между командами ОВР (Охрана водных рубежей, т. е. морская пехота) и Подплава (Подводники), поболеть собирался весь город: гражданское население, солдаты, матросы. Болельщиками были облеплены сопки, мост, из открытых окон госпиталя за матчем следили выздоравливающие больные, в основном это были матросы. На пришвартованных рядом военных кораблях – тральщиках (стадион примыкал к заливу) болели за своих те, кому не посчастливилось попасть в этот день в увольнение. Вся эта масса болельщиков, как единый организм, замирала в напряжённые моменты и взрывалась мощным криком при пропущенном или забитом голе. Даже не видя стадиона, по этим звукам издалека можно было определить, что там сейчас происходит. Для всех эти матчи были важнее, чем чемпионаты мира.