Лезу в ящик стола (с какого перепуга я вообще знаю, где тут что лежит?), вытаскиваю свежеотчеканенную полтину с двуглавым орлом и протягиваю лекарю. Тот, чуть ли не в реверанс становясь, кланяется и – на минуточку! – целует мне руку. Я, честно говоря, в шоке, но делаю вид, что всё так и должно быть. И тут меня снова колбасит: а откуда я знаю, где тут монеты лежат, сколько дать денег доктору за приём и выезд?! Руку мне ещё целуют, как барышне! Тьфу…
– Идите, а мне Тимоху позовите, – отдаю приказ Матрене и лекарю.
– Завтра надо бы повторить, – угодливо говорит обладатель пятидесяти копеек.
– Вылечил уже, будешь нужен – позову! Отвезите его назад.
– Мне бы муки пеклеванной с собой. Я и купить могу! – не уходит лекарь.
– Ну, покупай, коли богат. Как раз на полпуда хватит, – смеюсь я.
А в голове мелькает: «За десять минут работы – косарь по-нашему! Не хило тут кровь пускают…» Опять не мои мысли.
Лекарь, наконец, уходит, и ко мне приводят Тимоху-Адама. Киваю Матрене, чтобы оставила нас одних.
– Ты понял, что случилось? – азартно шепчет таксист. – Мы в прошлое попали! Как в кино, понимаешь?
– Не видел я таких фильмов, – пожимаю плечами. – Но ты прав, тело точно не мое, а какого-то местного барина. Как меня до сих пор не раскусили, ума не приложу.
– А меня как? – Тимоха возмущённо разводит руками. – Я ж армянин, русский язык даже в школе не учил, а тут говорю, как на родном! Там мы погибли, а тут – живы! Ара! Давай тут жить! Ты, главное, не проговорись! – учит меня тертый жизнью армянский таксист.
– Я-то могила, – и смотрю с сомнением на товарища по несчастью. – А вот с тобой что делать будем?
– Бизнес, брат! – Тимоха расправляет плечи и лицо его светится энтузиазмом. – Хорошо жить будем! Я продавать умею!
А чего продавать? – всё-таки спросил я.
Всё! – посулил товарищ по несчастью.
– Ладно, ты чего выяснил, пока я в отрубе был?
– Жена у меня есть, молодая. Сегодня попробую… Ты сирота уже два года: папа погиб на войне, а мама недавно в горячке померла. Деревня у тебя – сто двадцать душ, и два хутора в придачу, итого – сто сорок душ крепостных. Долги имеются. Церковь строят: положен священник с псаломщиком… Храм будет двухъярусный – нижний тёплый, во имя Архистратига Михаила, а верхний – холодный, во имя Живоначальной Троицы.
– Бля! – вырывается у меня. – Как ты это всё узнал?!