– С годами я пришёл к выводу, что иногда мечты не сбываются нам во благо.
– Я с твоим выводом согласиться не могу. Сейчас точно.
– Иногда я тебя слушаю, и мне кажется, что тебя в семье обижали. Возможно, морально или физически.
– Физически нет, а вот морально… – подбираю слова, способные обрисовать обстановку в моей семье и скрыть нюансы деятельности папы. – Я не могу назвать это насилием в прямом смысле слова, скорее, косвенно. Ещё с детства папа уготовил мне конкретную роль, и делал всё, чтобы я в неё идеально вписалась. И я вписывалась до определённого момента.
– А затем, как я понял, произошёл разрыв с бывшим мужчиной, смерть отца, и ты оказалась в кофейне.
– Да, так всё и было.
Снова и снова соглашаюсь с тем, что папы больше нет. И всё бы ничего, вот только каждый раз внутри что-то переворачивается, напоминая, что я паршивая дочь. Интересно, надзиратели не появлялись? Если они не увидят меня более двух дней, есть вероятность, что, вернувшись, я столкнусь в дверях отцом. И от этой мысли становится не по себе, особенно после того, я в десятый раз повторила, что родитель мёртв.
– Пойдём отдыхать?
Ужин съеден, счёт оплачен, и я очень хочу насладиться общением с Пашей наедине. Выходим из кафе и направляемся к домику, который оказывается на приличном расстоянии от главного корпуса. Но мне хорошо идти в обнимку с мужчиной и предвкушать развитие наших отношений в другом формате. Поэтому, как только входим, произношу:
– Я в душ.
Кажется, я здесь уже больше получаса, и чем длительнее моё пребывание, тем больше я нервничаю, представляя, как выхожу и… А дальше никак не представляется, поэтому кручусь перед зеркалом, «настраивая» своё отражение: собираю кудрявые волосы в хвост, распускаю, слегка собираю сверху – ни один из вариантов не делает моё квадратное лицо уже.
Именно сейчас все комплексы просыпаются разом, и от недовольства лицом и волосами перехожу на тело. Чёрный пеньюар, который я предусмотрительно взяла, смотрится хорошо. А вдруг недостаточно? Грудь могла быть больше, талия уже, бёдра меньше…
Понимаю, что ещё десять минут и я загоню себя в тупик, вообще отказавшись выйти из ванной. Поэтому открываю дверь, столкнувшись с Пашей, который, как мне кажется, ждал, когда я появлюсь. Не говоря ни слова, проводит взглядом сверху-вниз и даже, как мне кажется, едва заметно кривится, обходит меня и исчезает там, где я пробыла слишком долго.