Что грохнула выбитая и распахнувшаяся дверь, я поняла сразу. А загудела чистая природная сила, которую мои соседки с перепугу призывать начали. Загудела и тут же стихла, безжалостно подавленная чьим-то волевым усилием.
Потом я услышала стремительные шаги, слаженный испуганный выдох девчонок и произнесённое злым, отчего-то показавшимся смутно знакомым голосом:
– Хм, что ж, я предупреждал. Теперь это не моя забота.
Опять шаги, треск, будто щепки ломают, хлопок двери и тишина…
Я постояла, прислушиваясь. Тихо было так, будто вымерли все.
– Девочки-и-и… – позвала нерешительно, беспомощно болтая задранными над головой руками. – Вы там живы?
– И что это было? – вместо ответа спросила Аяла.
– Кажется, я уже не хочу на бал, – едва не плача промямлила впечатлительная Медина.
– Отставить слёзы! Макияж испортишь, – прикрикнула на неё Яла. – И твой принц тогда в тебя не влюбится.
– Девочки, помогите, а, – жалобно попросила я. – Только осторожно.
Мне помогли. Аяла подошла и рывком натянула на меня платье. Послышался жалобный треск, но ткань выстояла.
Я с облегчением опустила руки, растерянно осмотрелась и спросила:
– А что произошло-то?
– Ты с кем спуталась, гулёна?! – вместо ответа заорала на меня Ялка.
– Я? – спросила удивлённо.
И тут грянула музыка, бал начался.
– Опаздываем! – заголосили девчонки в один голос.
И меня вытолкали из комнаты, на ходу застёгивая платье на спине. Крючки там были меленькие и много, штук тридцать, наверное. А на ходу их застёгивать вдвойне неудобно, особенно когда мы по лестнице спускались. Любопытство грызло, как оголодавший зимой волк, но слыша недовольное пыхтение Аялы, я прикусила язык, а то ж бросит меня не дозастёгнутой. С неё станется!
Последний крючок Яла застегнула уже в тот момент, когда мы входили в зал…
Вот прямо так и шагнули в наполненный нарядными адептами, преподавателями и приглашёнными гостями зал – я впереди, чуть отстаёт отчего-то нервно теребящая палец с надетым на него найденным кольцом Медина и Аяла у меня за спиной, застёгивающая последний крючок.
Музыка гремит, стоит гул радостных голосов, и тут входим мы – и на зал опускается тишина. Даже зачарованные музыкальные инструменты замерли, отчего-то утратив связь с руководящим ими уважаемым профессором магии звука Идиллианом Звонсом.
И все смотрят на нас. Абсолютно все. Даже вечная тараторка госпожа Ларчик, наша библиотекарша, обернулась и умолкла на полуслове с приоткрытым ртом, запоздало прекратив донимать окружающих своей болтовнёй.