Лондон, сентябрь 1858
Ава развернулась и побрела прочь с кладбища. Она шла, ничего не видя перед собой, пока не добралась до рынка Майлэнд, где между субботними торговыми палатками шныряли чистильщики обуви, поэты и уличные торговцы.
Сквозь всеобщий гомон до девочки донёсся голос:
– Утречко, юная леди! А как же кофе?
Обычно Ава останавливалась у Фрэнка, чтобы выпить чашечку горького напитка с ломтиком хлеба, испечённого его женой, но сегодня она покачала головой.
Фрэнк крикнул ей вслед:
– Разбиваешь моё сердце на куски, дорогуша! Ты же не пойдёшь к тому прощелыге через дорогу? У него не хлеб, а кислятина, и не кофе, а помои, в которые он накидал булыжников!
Его конкурент зычно ответил:
– Фрэнк, стряпня твоей жены – вот настоящие булыжники!
Оба мужчины весело переругивались. В другое время Ава обязательно задержалась бы, чтобы послушать перебранку, и делано повозмущалась бы приставаниям толпы беспризорников, которые выклянчивали монеты у прохожих.
Девочка понемногу отходила от того, что произошло на кладбище. Она до сих пор под кожей ощущала трепет от присутствия в том мрачном, не похожем ни на что мире. И откуда взялась другая могила её матери, на которой почему-то написаны другие имена. Почему её имя и имя отца стёрли, заменив их какими-то непонятными Джоном и Силасом. Видимо, кто-то решил коренным образом изменить жизнь Элси Суинделтон и парочку других жизней в придачу. Какой в этом прок? Должно быть, она ошиблась.
Ава свернула на Бишопсгейт, протолкалась сквозь толпу к своему дому и вставила ключ в замок.
Когда дверь открылась, ей в нос ударил запах карболового мыла и пекущегося хлеба. Девочка облегчённо выдохнула, словно она вернулась домой после долгого изнурительного путешествия, а не с обычной прогулки, которая повторялась каждые выходные. Ава стянула чепчик и опёрлась на стену прихожей, прикрыв глаза.
– Ава, ты принесла овощи и мясо?
Только не это. Как она могла забыть! Девочка открыла глаза и тут же встретилась с вопросительным взглядом строгих тёмных глаз Виолетты.
– Прости, я забыла. Я сейчас вернусь и всё куплю.
Ава с усилием выпрямилась, но экономка обеспокоенно прикоснулась к её руке: