– Это сделал мой враг, – ответил Ланс, убирая светлую прядку волос ей за ухо. – И ему не нужно мое прощение, он давно умер. Тиль, ты очень бездарно потратила свой вопрос.
– А ты опять соврал, – вздохнула она, направляясь назад к замку. – Знаешь, что было странным в твоей могиле?
– Кроме того, что трупик шевелился? – уточнил Ланс.
– Бархат, – ответила Тиль, обернувшись. – Бархатная обивка гроба. Тот, кто тебя похоронил, заботился о твоем удобстве, Ланс.
Поморщившись, как от зубной боли, колдун бросил последний взгляд на ангела и поспешил следом за Матильдой. Они обошли развалины по кругу и не нашли ничего примечательного. Но Тиль уверенно направилась внутрь, подошла к сохранившемуся углу, образованному наполовину обвалившимися стенами, и остановилась у зияющего чернотой отверстия в земле.
– У каждого уважающего себя замка должен быть подвал с тюрьмой и пыточными, – помрачнел Ланс. – И там наверняка сохранился чей‑то дух, жаждущий возмездия. Ржавые цепи, стоны, кровь, пропитавшая камни… Давай не пойдем!
– Что, темно и страшно? – усмехнулась Тиль. Она сняла очки и, спрятав их в карман, начала спускаться вниз по ступеням, придерживаясь рукой за стену.
– Стой, Матильда! – выкрикнул Ланс ей в спину. – Ты же ничего там не увидишь!
Будто в ответ на его слова, ее фигурку окутало мягкое свечение.
– Не ты один умеешь колдовать, – бросила она, не оборачиваясь и спускаясь во тьму.
* * *
Она шла вперед, внимательно глядя под ноги. Вскоре закончившаяся лестница привела ее в узкий каменный коридор. Сияние едва разгоняло густой мрак, так что Тиль видела всего на несколько шагов вперед.
Сначала обнаружилось помещение для хозяйских запасов, но в большой квадратной комнате от прежнего богатства сохранился лишь крюк для окороков в потолке. Затем нашелся винный погреб, где Тиль приметила гнилые деревяшки в углу и ржавый обруч. Потом коридор поворачивал, и Матильда остановилась. Она никогда не ходила дальше, да и винный погреб посещала лишь раз, когда туда доставили вино из Верноны, которое якобы должно было ей понравиться. Рот вдруг наполнился слюной, вспомнились колкие пузырьки, щекочущие небо, а виски сдавило болью. Тиль сглотнула. Что‑то мешало ей сделать еще шаг. Может, интуиция, которая вопила об опасности? Или непрошеные воспоминания, которые, как она думала, ей удалось похоронить? А может, запах, которому неоткуда было взяться в заброшенном подземелье: едкая вонь звериного пота. Кончики пальцев потеплели от стекающей энергии, по позвоночнику пополз холод. Тиль замерла, не дыша, и услышала едва различимое чужое дыхание, доносившееся из‑за поворота.