– Я должница влиятельной личности.
«Ложь».
– Влиятельный посол эфилеанской власти поручил мне важное задание, и я провалила его. Теперь за мной охотятся приближенные совета.
«Ложь».
– Кампус – единственное место, куда я могу податься.
«Ложь».
– Я занимала высокую должность на службе исполнительной власти Джелида-ден.
«Ложь».
– В Кампусе не действуют законы внешнего мира. Там я смогу скрыться.
С каждой фразой мне казалось, что к горлу подступала рвота. Каждый раз новая история. Новая ложь.
Я мечтала, что настанет день, когда я смогу рассказать правду. Когда позволю себе быть собой.
– Мои родители очень строги, как и твои.
«Ложь».
– Дедушка и бабушка тоже верующие.
«Ложь».
– Я убежала, покрыв их позором.
«Ложь. Ложь. Ложь. Все чертова ложь».
Меня тошнило от самой же себя из-за того, что всю свою гребаную жизнь я рассказывала истории, не принадлежащие мне. Самозванец в платке. Безликий скиталец.
– Значит, ты бежишь в Кампус, чтобы избежать участи, уготованной тебе семьей?
Услышав вопрос, я должна была сказать «да» и приплести еще пару несуразиц для красоты истории. Но вместо этого, задыхаясь от собственной застоявшейся многолетней лжи, из меня вырвалась правда:
– Я бегу в Кампус, чтобы раскрыть свое существование, позволить себе быть собой.
Элементалий земли недоуменно насупил густые брови, вероятно, не уловив смысла сказанных мной слов.
– А еще мне нужно стать принятой, и тогда белые ублюдки снова покажутся и расскажут, что с моим братом, – снова невинное откровение сорвалось с губ. – Не имею ни одной чертовой идеи, почему белые спины забрали его. Ни меня, ни человеческих родителей, а беловолосого сенсора. – Я погладила себя по платку, точь-в-точь повторяя движения рук Дела. – Стражей эфилеанской власти вовек не сыщешь. Они как призраки – неуловимы. Но… для встречи с ними есть одно условие: меня должно принять эфилеанское общество. А в Кампусе царит равноправие, так что, думаю, эфилеанов там достаточно, поддержкой парочки уж точно заручусь! – воодушевленно закончила я и, поймав заинтересованный взгляд Арейника, тут же буркнула: – Отвернись. Я не могу уснуть, когда на меня смотрят. Как под прицелом.
Он лишь недовольно хмыкнул, плюхнулся в тряпки и, повернувшись на другой бок, больше не заводил ночных бесед.
Когда я сказала правду, появилось ощущение, будто с шеи спала невидимая удавка лжи, давившая с ранних лет. Оказавшись в Кампусе, при всех сняв платок с головы, я точно так же сорву удавку и разрешу себе быть эфилеаном огня.