А после снов о Багряннике он из раза в раз видел ужасающую картину: подвальное помещение и колба с жидкостью, в которой уже много лет томилась живая и отравленная душа беловолосого эфилеана.
«Я слышу, как ты умираешь».
Вскочив с кровати, Мартин силился отдышаться. Тонкие пальцы впивались в мягкое одеяло. В поту и ужасе, запачкав кровью из носа белоснежные простыни, он уставился на настенные часы и поприветствовал этот новый, «прекрасный» день.
* * *
Осень выдалась знойной, хотя обычно джелийские дожди в эту пору всегда аномально заливали материк. Однако, несмотря на жару, Мартин решил пойти в штаб в любимом белом костюме: идеально выглаженные брюки, жилетка на жемчужных пуговицах и пиджак, наброшенный на плечи. Особенно он любил белую рубашку с вышитыми золотыми ветвями на груди. Несмотря на то что классическая одежда стройнила и без того его худое, изящное тело, брюки и пиджак хоть немного, но добавляли мужественных объемов, которых у Мартина никогда не было. Желтую брошь в виде солнца двенадцати лучей он тоже не забыл – она всегда красовалась на жабо.
Помолившись на солийское солнце, вопреки запрету Кампуса о вере в солнце шести лучей, и прихватив помятые документы, Мартин в спешке покинул квартиру. Он отставал от расписания на три минуты!
Охранный пункт главного штаба с горем пополам барьер-сенсор преодолел. Спешно пробегая весь первый этаж, он старался не задеть голубые кучки дежурных смотрителей центрального района. Эфилеаны зевали и то и дело поглядывали на часы: как и всегда, желали побыстрее сдать отчетность и передать пост.
Среди разговоров Мартин услышал упоминание о Кайле. В толпе обсуждали, что темный информатор давно не наводил порядок в подполье, поэтому отбросы белого общества распоясались – накачанные химией, они стали все чаще появляться на девственных улицах Кампуса и нарушать общественный покой.
Сенсор хорошо знал древнего информатора, как и его одноглазого дружка Сейджо, но отношения Мартина и Кайла нельзя было назвать дружескими или даже приятельскими: каждый раз, когда сенсор и ночнорожденный пересекались, их разговор начинался с издевок и заканчивался перепалками. Когда Мартин услышал, как об информаторе отзывались смотрители, на его лице проскользнула легкая, никому не заметная злорадная ухмылка.