– Ничего понимать не хочу! Шерстяного вон!
– А как же позитивный настрой для исцеления?.. Только помогите снять его, прошу!
Фундук же не обращал на их перепалку ни малейшего внимания. Только вытянулся тряпочкой, насколько это было возможно при его габаритах, и прикрыл глаза, прижав морду к шее Леса. Казалось, будь он человеком, он бы плакал.
Вдвоем с целительницей они начали спихивать многопудовую тушу кошкана с придавленного больного. Кошкан цеплялся когтями, но будто растерял боевой запал, и потому спустя несколько минут неравной борьбы удалось его сдвинуть.
– На улицу его, – скомандовала целительница, отряхивая ладони.
– Пойдем, Фундучок, – покорилась Норма. – Тебе будет лучше пока в сыскном. – И, придерживая кошкана за шкирку, повела его к дубовым дверям.
Это она, конечно, сглупила. И о чем только думала?
– У… Ду…
Целительница и Норма обернулись разом. Показалось?
Губы Леса едва шевельнулись:
– Ду… Дук…
Услышав свою кличку, Фундук вырвался из хватки Нормы и кинулся обратно к хозяину. Боднул его крупной башкой, а затем лизнул лицо.
– Фу, Дук… – вышептал брат. – В-воняешь… Ч… что ты сож… рал…
Целительница аж присела, а Норма вцепилась в косяк, чтобы не сползти на грязный, залитый талым снегом пол. Но быстро взяла себя в руки, подбежала к брату и припала лбом к его обтянутым покрывалом коленям:
– Очнулся! Очнулся…
Лес не отвечал, только все еще слабой рукой оглаживал свалявшуюся шерсть преданного зверя.
– Да-а, – протянула целительница, возвращая прежнее самообладание, – похоже, я все-таки недооценила важность позитивного настроя для лечения.
* * *
Спустя время, когда Лес вновь задремал, целительница распорядилась о размещении кошкана на местной конюшне, где он и жил последние годы до выпуска. Она была такой решительной, что Норма и не сомневалась – смиренница добьется необходимого.
Сама Лазурит вернулась к себе в палату. Она была так взбудоражена, что сон не шел, хотя ноги гудели от усталости, а голова шла кругом от пережитого.
Чтобы как-то успокоить мысли, она присела на свою кровать и вновь придвинула подставку с пером, чернильницей и листами бумаги. Покусав в задумчивости кончик пера, она разгладила ладонью лист и вывела:
«Академия капурнов Лейцфершт, город Вьерстап. Госпоже Аукс-Еловской».
Затем отступила немного и застрочила, стараясь не слишком напрягать все еще не восстановившуюся руку: