Занятия все же проводили, но посещали их по желанию. Кто-то настолько увязал в повседневном быту монастыря, что уже не видел смысла совершенствоваться.
Первое время Луи Клод прилежно посещал все лекции и практикумы, но вскоре испытал глубочайшее разочарование. Убеждения местных магистров строились на трех догмах: раньше было лучше, мистерией лучше не пользоваться без крайней необходимости, а если и пользоваться, то украдкой, точно справляя нужду. Третьей животрепещущей темой было сопротивление дьявольским соблазнам. Дескать, дьяволы и привели мистериков к такому плачевному положению. Порицанию каждого из Чуждого племени поименно неизменно отводилась львиная доля занятий.
Всего дьяволов четырнадцать. Жестокая Джервезиа и ее грозная армия рыцарей-жуков, бесстыжий развратник Хелир и коварная Маниа были злодеями и одновременно главными героями множества поэтических и прозаических текстов, хранимых в библиотеке башни мистериков. Особенно магистры увещевали избегать приспешников Криспинуса, охочего до владеющих мистерией, и вездесущего Глосия – соблазнителя разума.
Но не они завладели мыслями Луи Клода. Разочаровавшись в Тур-де-Луазо, его магистрах и их знаниях, вопреки всему он избрал себе прелестного кумира. И опаснейшего.
Луи Клод, кивая всем встречным обитателям башни, поднялся на десятый этаж. К счастью, ни один мистерик ни за что не согласился бы делить личное пространство с кем-то еще, и потому у каждого здесь были свои, пусть тесные, но комнаты. В случае Луи Клода – одна комната. Да что там, каморка. У родителей в Бужи было куда вольготней, но и опасней: на него могли в любой момент донести служителям Деус Патре, и вскоре он горел бы не хуже поджигаемых им бревен.
Оказавшись в блаженном одиночестве, Луи Клод запер дверь на задвижку и первым делом проверил свои тайники – за камнем у изголовья кровати, под половицей и в ножке стула. Его сокровища оставались в безопасности. Значит, сегодня все изменится. Он готов изменить все.
Спустя полгода в башне Луи Клод едва не ошалел от изоляции и пробирающих до кишок сквозняков. Ему необходимо было оказаться среди людской толпы, шумной и беззаботной, вдохнуть вольный воздух и побродить, где вздумается. А последние шесть месяцев он только тем и занимался, что мыл полы – руками! – и поджигал различную мелочовку – ими же! Ему требовалось дать волю ногам, а пуще того голове. Прошение отпустить его с другими братьями в ближайший городок охотно удовлетворили, и Луи Клод стал с нетерпением ждать вольницы. Однако он не знал, что для того, чтобы выйти в люди, придется повторно выбрить круг на голове. Когда мсье Валуа подступился к нему с наточенным лезвием и мыльной кистью, Луи Клод едва не заплакал от беспомощного гнева. Но ничего не попишешь – будь добр поддерживать общую легенду и притворяться монахом. Тогда он осознал, что сам загнал себя в ловушку, где ему не светит ничего, кроме как упиваться местным кислым вином и медленно тупеть. Магистры могут сколько угодно кряхтеть, что именно из Тур-де-Луазо вышел легендарный король Паустаклавы Бертрам, но это не отменяло того, что новые великие так просто не покинут этих самых стен.