Человеку может присниться, что он вставляет ключ в замок, машет тяжелой палкой или пробивает дверь тараноподобным предметом. Все эти действия можно рассматривать как сексуальную аллегорию. Но фактически само бессознательное выбирает один из этих специфических образов: это может быть и ключ, и палка, и таран, – и это обстоятельство само по себе также значимо. Всякий раз задача заключается в том, чтобы понять, почему ключ был предпочтен палке или тарану. И иногда в результате оказывается, что содержание сна означает вовсе не сексуальный акт, а имеет другую психологическую интерпретацию.
Рассуждая таким образом, я пришел к выводу, что в интерпретации сна должен принимать участие лишь тот материал, который составляет ясную и видимую его часть. Сон имеет свои собственные границы, и его специфическая форма говорит нам, что относится ко сну, а что уводит от него. В то время как «свободные ассоциации» уводят от материала по некой зигзагообразной линии, метод, разработанный мной, больше похож на кружение, центром которого является картина сна. Я все время вращаюсь вокруг картины сна и отвергаю любую попытку видевшего сон уйти от него. Снова и снова в своей профессиональной работе я вынужден повторять: «Вернемся к вашему сну. Что этот сон говорит?»
Например, моему пациенту приснилась пьяная, растрепанная, вульгарная женщина. Ему казалось, что эта женщина – его жена, хотя на самом деле его жена была совсем иной. Внешне сон представлялся абсолютной бессмыслицей, и пациент счел его полной ерундой. Если бы я как врач позволил ему начать процесс ассоциаций, он неизбежно попытался бы уйти как можно дальше от неприятного намека своего сна. В этом случае он закончил бы одним из своих ведущих комплексов – комплексом, который, возможно, не имел ничего общего с женой, и тогда мы ничего бы не узнали о значении этого сна.
Что же тогда пыталось передать его бессознательное с помощью своего с очевидностью ложного заявления? Ясно, что оно как-то выражало идею падшей женщины, тесно связанной с жизнью пациента, но так как проекция этого образа на его жену была неоправданной и фактически неверной, я должен был поискать в другом месте, дабы обнаружить, что же собой представлял этот отталкивающий образ.
Еще в Средние века, задолго до того, как физиологи выяснили, что в каждом человеке наличествуют и мужские, и женские гормоны, говорилось, что «каждый мужчина несет в себе женщину». Этот женский элемент в каждом мужчине я назвал «ани-ма». Женский аспект представляет определенный подчиненный уровень связи с окружающим миром, и в частности с женщинами, уровень, который тщательно скрывается от других и от себя. Иными словами, хотя видимая личность человека может казаться совершенно нормальной, он может скрывать от других – и даже от самого себя – плачевное положение «женщины внутри».