– Мама, значит, Дед Мороз и правда существует? – Настя только носом в кошку не зарылась.
Хотя нет. Зарылась.
– Солнышко, ну конечно, существует. Он же тебе каждый день новогоднего месяца оставляет вкусняшки, даёт тебе задания.
– Но как же, получается, он узнал, что я хочу котёнка, если мы ещё письмо не написали?
Однако, действительно. Какая вероятность, что пятилетняя девочка не хочет котёнка?
Убеждения, что Дед Мороз и без писем знает, о чём мечтают детки, которые хорошо себя вели, обещания, что мохнатая приблуда теперь будет жить с нами (и что на меня нашло?).
Как Настюша пережила занятие гимнастикой, сама не знаю, но таская кошару на собственных руках, дочка заставила меня отдать почти последние до аванса деньги на лоток, миску и их наполнение. Отказалась от вкусняшек в пользу кошкиного удобства. Клялась и божилась (и в кого она такая?) что сама будет голубоглазку кормить и обхаживать. Выторговала у меня кошкин дом, но согласилась подождать до лучших времён.
– Бусинка, – было уже пятым предложенным ей именем.
– Может просто Кошка?
– Тогда Карамелька.
Боюсь, что, чихвостя её, я очень быстро придумаю неприличное сокращение такому длинному имени.
– Поночка! Как в старом мультике!
Я машинально подобрала подходящую рифму, отражающую всю суть продажной кошачьей души.
– Идеально!
Такого я при ребёнке точно вслух не скажу.
Не сказала и многого другого, когда Настёна, ещё не доехав до дома, напомнила мне, что Дедушка Мороз ещё во вчерашней записке с конфеткой дал ей задание нарядить ёлку. Как? Ну как это вообще возможно? По всем моим прогнозам Понка, которую я про себя называю исключительно другим, сакральным именем, так вот, именно она должна была занимать моего ребёнка.
Ну хотя бы сегодня. Ну хоть один день.
Однако имеем, что имеем. А именно: детскую комнату, похожую на минное поле, где вместо мин пустые коробки, обрывки пупырки и игрушки, которые не влезли на ёлку. Знала бы – отмазалась бы вчера от Катюхи с её бутылкой ликёра, нежданно-негаданно подаренной заботливой клиенткой.
Полюбовалась нашей пушистой красавицей и засунула в рот мандариновую дольку, выделенную мне щедрой детской душой, только собралась вжиться в образ электровеника, как услышала шкрябонье по двери.
– Ёпрст! Так жить нельзя! – влетела Юлька, соседка со второго этажа, скидывая тапки, клюнула меня в щёку, проходя в квартиру с кастрюлей, пакетом наперевес и криком: – эй, а где это здесь моя сладкая девочка?