Мы с Кхе разглядывали друг друга, удивляясь, кого могут напугать такие пятнистые, шипастые, с выдвижными тройными жвалами, красавцы?!
Буквально сразу после приговора нас отправили на Кирисс.
Анабиоз в тюремном корабле, это не то, что платные сны в комфортабельных люльках для богачей! Даже сквозь сон чувствовался адский холод и слышался скрежет старого оборудования. Я периодически просыпался и проверял, на месте ли клонар, который я утаил от поцаев, спрятав за одну из жабр. Он был маленький, не больше ворска – зримое доказательство моей гениальности и надежда на спасение.
Преступники всех планет нашей галактики спали сном праведников в прозрачных люльках. Кхе, всегда отличавшийся морозоустойчивостью, мирно сопел, забавно открыв все три ряда своих жвал, усыпанных острыми зубами, и я вспомнил, как мы впервые разыграли его с моим первым клоном.
Кхе тогда замочил себе с вечера полезный пуприковый суп, и собираясь позавтракать, обнаружил на кухне моего клона, пожирающего суп прямо из кастрюли.
Возмущенный он бросился в комнату, чтобы в отместку обломать ветки у моего брадиктуса, и обнаружил там ещё одного меня, пожирающего суп из кастрюли. Надо было видеть ошарашенные огромные, цвета спелого чака глаза Кхе! Это воспоминание всегда вызывает у меня приступы смеха!
Ещё в зале суда я стал думать, как сбежать, но нас стерегли тщательно, поэтому я отложил побег до Кирисса. Я не знал, как мы слиняем оттуда, но надежда горела в моей душе и космочелнок ждал в лагуне, чтобы унести нас на Алькору.
Если вы никогда не были в тюрьме Кирисса, то не видели преступников всех видов и мастей, сосланных сюда на "полезные работы для пострадавшего отечества".
Кхе озирался в поисках спасения от гвалта, рёва и визга, издаваемого выходящими из анабиоза узниками. Его чувствительные уши буквально сворачивались в трубочку, особенно от ультразвуковых завываний легарпийцев. Но предыдущая работа на штамповочном конвейере так закалила мне слух, что я их просто не воспринимал.
Нас отвели в общую камеру, а вот это было плохо. Мы с Кхе были на виду у всех, что затрудняло планы по побегу. Оставалось дождаться распределения на работы, может больше повезёт там.
– Жрать охота, – сообщил Кхе, – сейчас бы пуприкового супа…
За этот суп он продал бы и яйцовую биокамеру, которая его выносила. Кхе всегда ревностно считал куски супа, если приходилось со мной делиться, но всё-таки он был моим другом, и я принимал его таким, каков он есть.