.
В тот день, когда его девушка (нынче уже жена) отправилась в поход, Сноуден улетел в Гонконг, где дождался приезда двух журналистов. Через несколько дней мир узнал о тотальной слежке АНБ, а фотографии Сноудена заполонили все новостные программы.
Сноуден воспринимал хранение тайны как изоляцию и тяготился тем, что у него нет возможности выговориться. «Я вроде бы должен был привыкнуть к одиночеству после стольких лет безмолвного сидения перед экраном… Но ведь я живой человек, и мне требовалось общение. Каждый день для меня оборачивался борьбой, безуспешными попытками примирить мораль и закон, долг и желания»{11}. Сноуден также проводил грань между секретами, которые были общими для него с коллегами, и своей личной тайной – тем, что он собирался выступить с разоблачениями. «Там ты, по крайней мере, часть команды: хотя твоя работа и секретна, этот секрет общий, а значит, и бремя общее. Все это печально, но и смешно – немного. Когда же у тебя настоящий секрет, который ты не можешь открыть никому, даже смех будет ложью. Я мог бы рассказать о своих опасениях, но не о том, куда они могут меня завести»{12}.
Возможно, вы не босс мафии из Нью-Джерси и вряд ли когда-то имели доступ к сверхсекретной правительственной программе, однако переживания Тони Сопрано и Эдварда Сноудена все равно могут быть вам знакомы. Помимо стресса, связанного с криминалом, Тони испытывал тревогу и депрессию. А если оставить в стороне международную интригу с масштабной шпионской программой, проблема Сноудена заключалась в том, что он ощущал изоляцию и одиночество. Несмотря на умение скрывать свои тайны в разговорах, Тони Сопрано и Эдвард Сноуден несли на себе их бремя.
Вопрос о вашем секрете способен поставить вас в предельно неловкое положение, но часто ли такое случается на самом деле? Я никогда напрямую не спрашиваю никого из своих друзей (даже лучших), изменяли ли они когда-либо, делали ли аборт, подвергались ли насилию в детстве и так далее. В реальной жизни увиливать от вопросов о наших секретах приходится не так часто, как следует из худших страхов или психологических экспериментов, если уж на то пошло. На самом деле такая ситуация – лишь небольшая часть нашего взаимодействия с секретами.
Так что же такое секрет? Секреты – это не какие-то материальные объекты нашего мира. Вы не можете поместить их под микроскоп, а в мозге нет особой области, где хранятся наши тайны. Вы можете скрывать информацию, чтобы сохранить секрет, но само по себе это действие не является секретом. В чем проблема с определением секрета через действия, которые мы предпринимаем, чтобы скрыть его? В том, что нам не нужно скрывать их очень часто, да и скрывать их не обязательно сложно. Например, если бы кто-то спросил Тони Сопрано, где он был сегодня днем, тот мог легко придумать сколько угодно ответов вместо того, чтобы сказать честно: «У врача». И для сохранения многих тайн вовсе не требуется постоянное напряжение или ложь. Вот почему необходимо определять тайну не как то, что мы делаем, а как намерение: