– Колдовка?
– Наш дар от Живы, их – от Рогатого. Наш дар врожденный, из ладоней Матушки, их – чужой кровью и болью выкупленный. Наш к Живе уйдет, их дар передать требуется.
– Понимаю. – Устя и правда понимала, о чем речь. – Но что с моим даром не так?
– Посмотри на меня, Устинья. Внимательно посмотри, вот сюда. Что видишь ты? Что чувствуешь?
Ладонь волхвы коснулась того места, в котором огонек грел.
Устя и пригляделась.
В этом месте как-то все легко получалось. Не училась она такому никогда, а все ж поняла.
– Светлый он. Ровно солнышко. И теплый.
– Испокон веков мы лекарки. Жизни спасаем, черное колдовство снимаем, болезни рассеиваем. Род – меч, Жива – щит. Сколько воин без защиты сделает? Да ничего, впустую все! А и щит один, без клинка, тоже не поможет от врага защититься.
– Понимаю.
– А твоя сила – другая она. Изначально как наша, а сейчас что получилось, не знаю. Согласна ты, чтобы я посмотрела?
– Конечно. Для того и пришла.
– Иди тогда к березе.
Устя даже и не оглядывалась.
ТАКАЯ береза здесь одна.
Громадная, раскидистая, толщиной, поди, в четыре ее обхвата, но не корявая, а гладенькая, ровненькая, стройная. И корни выпирают.
И соловьи в ветвях поют. И сомневаться тут нечего, идти надобно.
Откуда-то изнутри, искреннее, истинное выплыло.
Тебе здесь рады. Ну, здравствуй, Устинья, дочь боярская.
– Не найдется у тебя ножа? Хоть какого?
– Возьми. – В ладонь Устиньи легла рукоять клинка. Костяная.
И клинок костяной. Из клыка какого-то зверя.
В подарок богине приносят не жертвы. Ей приносят пироги, зерно, мед, ей приносят букеты цветов, но где все это взять Устинье? Потому подарком станет ее кровь.
Устя решительно располосовала свою ладонь.
Кровь закапала на корни березы.
И – стихло.
Замолк в роще соловей, замер пролетающий мимо ветер, стих шелест листьев.
Запело, зашелестело ветвями дерево. Устя знала: волхва сейчас на нее смотрит.
А еще смотрит и что-то другое.
Мудрое, древнее… ласковое и теплое. И видит все.
И темницу ее, и Верею, и последнюю, отчаянную попытку девушки всю себя отдать! Только бы получилось!
За всех! И за все!
Так в последнюю отчаянную атаку кидается израненный воин. Не уйти уже живым, на две-три минуты той жизни осталось. Но врагов с собой забрать! И тело движется даже мертвым…
Сколько то продлилось? Устя не знала, не осознавала времени. Себя не помнила.