– Но ведь ты мираж, – проговорил Коврин. – Зачем же ты здесь и сидишь на одном месте? Это не вяжется с легендой.
– Это всё равно, – ответил монах не сразу, тихим голосом, обращаясь к нему лицом. Легенда, мираж и я – всё это продукт твоего возбуждённого воображения. Я – призрак.
– Значит, ты не существуешь? – спросил Коврин.
– Думай, как хочешь, – сказал монах и слабо улыбнулся. – Я существую в твоём воображении, а воображение твоё есть часть природы, значит, я существую и в природе».
Дальше Олег пробежал бегло по строчкам. Вздохнул. С книгой из кухни осторожно двинулся через прихожую в сторону кабинета.
Ему почудилось – он проходит фейс-контроль, словно за ним наблюдает некая невидимка. Почему-то по телу пробежала дрожь. В какое-то мгновение он явно ощутил дезориентацию во времени. Будто бы начал впадать в лёгкую прострацию и что-то липкое обволакивало его. Мгновенно встрепенувшись, скинул с себя наваждение. Сделал глубокий вдох, заполняя воздухом лёгкие и живот, задержал дыхание на несколько секунд, быстро сбросил через рот, вытянув губы в трубочку.
Осмотрелся и всё-таки направился в кабинет. С минуту Олег простоял, закрыв глаза, вбирал привкус кабинета. Подошёл к книжному шкафу, приоткрыл дверцу, пробежал по корешкам книг. Присутствие чего-то неуловимого не покидало, цепко продолжало удерживать его в напряжении. Где-то внизу стукнула дверь. Олег растерянно дёрнулся. Разом зазвонил мобильник в кармане брюк, оказавшись спасательным сигналом. Полностью придя в себя, он немедленно вытащил сотовый, встревоженным взглядом прочёл: Эля. Засуетившись, Олег не стал отвечать, сбросил номер, поставил на беззвучку – она будет звонить настойчиво и не один раз. Эту очень щекотливую проблему тоже надо будет как-то деликатно решить.
Олег недоумённо провёл взглядом по книгам и хотел было пристроить Чехова, но тут вздрогнул, настолько взволновался, когда почувствовал, будто Надя мягко дышит ему в спину. В тишине кабинета он действительно слышал её спокойное дыхание. Олег медленно повернулся, посмотрел в упор испуганно. Не потерять бы её. В голове затаились мысли, о чём он не решался ей сказать вслух: «Я боюсь даже думать об этом, долго тебя ждал. Любовь моя сильна, но она запутанная. Когда всё выяснится, ты можешь сказать: как же ты мог предложить мне замуж? Не имел на это права. Не хочу отказа. Готов просить пощады на коленях, чтобы уже заранее быть прощённым».